За безупречную службу!

Тем заметнее был долговязый, провинциального вида молодой человек, намертво застрявший перед стеклянной витриной расположившегося в цокольном этаже одного из старых сталинских домов автосалона. Там, за витриной, подсвеченные скрытыми галогенными лампами, красовались поставленные бок о бок «астон-мартины» — точь-в-точь такие, на каком гонял секретный агент британской короны Джеймс Бонд. В витрине их было четыре штуки — ровно на четыре больше, чем довелось увидеть Евгению Зудареву за всю его предыдущую жизнь.

Теперь это упущение было наверстано, и, стараясь стать так, чтобы его туманное отражение в витринном стекле разместилось поближе к водительской дверце одного из диковинных авто, Зуда с трудом верил собственным ощущениям: неужто это наяву? Вот он, Жека Зударев, а вот — целый табун настоящих, всамделишных «астон-мартинов» — ну не чудеса? И плевать, что между ними толстое, наверняка пуленепробиваемое стекло, и что в салон его, скорее всего, просто-напросто не пустят; плевать, что потрогать эту воплощенную мечту, не говоря уже о том, чтобы посидеть за рулем или прокатиться, не получится так же верно, как если бы это были не реальные тачки, а изображение на экране или картинка в глянцевом журнале. Зуда ведь знает, что они настоящие, и что он стоит всего в паре метров от них. Вчера торчал в Мокшанске и общался с этим козлом Сарайкиным, а сегодня стоит посреди Москвы и разглядывает «астон-мартины» — чем плохо-то? Это как увидеть кинозвезду или, скажем, Бога: свезло тебе — смотри и радуйся, а лапать-то зачем?

Воспоминание о Сарайкине вернуло его с небес на грешную землю, а взгляд, брошенный на дисплей мобильного телефона, подтвердил, что произошло это весьма своевременно: он оставался в графике и пока, слава богу, никуда не опаздывал, но и считать ворон, глазея на выставленные в витрине атрибуты чьей-то недосягаемо красивой жизни, было некогда. Да это ему уже и наскучило: глазей не глазей, все равно ничего не изменится — «астон-мартин» не подешевеет, а сам ты не разбогатеешь, особенно если будешь и дальше торчать посреди тротуара, как деревенское пугало, потешая народ.

Порывшись в кармане, Зуда достал оттуда уже порядком истрепавшуюся бумажку с нарисованной от руки схемой, где неровной пунктирной линией был намечен его маршрут. Сверившись с номерами ближайших домов, он примерно определил по схеме свое местоположение. Получалось, что от конечной точки, помеченной на схеме жирным косым крестом, его отделяет не такое уж большое даже по меркам провинциального Мокшанска расстояние — километр, от силы полтора. Дорога была несложная — прямо, потом направо и во двор; уверившись в том, что не заблудится, даже приняв на грудь литр водки, Зуда спрятал схему обратно в карман, закурил и неторопливой разболтанной походочкой местечкового хулигана двинулся в сторону центра.

В последнее время Зуда много размышлял. Это непривычное для него занятие, как водится, принесло какие-никакие плоды: он понял, каким лопухом выставил себя в этой истории, и твердо решил исправить положение. Он вел себя, как последний лох, позволяя всякому, кому не лень, употреблять его на манер одноразовой пластиковой вилки — попользовался, сломал и выкинул без малейшего сожаления. Но теперь, опомнившись, Зуда решил, что такое положение вещей ему в чем-то даже на руку: умные дяди привыкли не принимать его в расчет, и этим грешно не воспользоваться.

Поэтому, когда в полном соответствии с предсказанием Спеца на горизонте опять возник Сарайкин, Зуда повел себя умно: с одной стороны, не стал ни от чего отказываться, как и велел Спец, а с другой, постарался извлечь из ситуации выгоду. Я все сделаю, сказал он Сарайкину, — но взамен мне нужен чистый паспорт на другую фамилию и, скажем так, тысяч сто — если не жалко, то долларов, но на худой конец сойдут и рубли. А когда Сарайкин снова попытался шантажировать его небезызвестной видеозаписью, добавил: «Мэр эту запись видел? Видел. Губернатор видел? Видел. Ну, и кем ты меня после этого пугаешь — прокурором? Так его не я, а ты бояться должен! Думаешь, если меня возьмут, я не расскажу, кто, как и почему эту запись сделал?»

Взгляд, которым одарил его после этих слов Сарайкин, Зуде не понравился, но он решил не обращать на эти тонкости внимания, и правильно сделал: новый паспорт был у него на руках меньше чем через неделю. Иначе просто не могло случиться, потому что старый, настоящий, реквизировал господин губернатор, драгоценный родственничек Павел Игнатьевич — для порядка, чтобы непутевого подопечного не повело странствовать по белу свету. А как ехать в Москву без паспорта? А? То-то, что никак, это ясно даже такому упертому барану, как Сарайкин.

Деньги Палыч обещал отдать после дела. Зуда подозревал, что свежеиспеченный полковник врет как сивый мерин, и допускал, что тот уже отлил для него пулю. Но над Сарайкиным дамокловым мечом навис Спец, о чем полковник, похоже, не подозревал. Это что касается пули; а что до денег, так это дело наживное — жизнь, как ни крути, дороже.