За чертой

– Зоя, больше трёх кил в руки не давай! – кричат задние. – А то он передние дорвались – гребут вёдрами…

Через час Зойка уже выскребала со дна. А когда лавку покинули последние покупатели, торжественно зашёл Митрий.

Не теряйте время даром —
Похмеляйтесь «Солнцедаром!» —

провозгласил он.

– Так, где тут мой улов?

– Ох, Митрий, побьют тебя бабы… – доставая из-под прилавка два «огнетушителя», говорит Зойка.

– За что?! – искренне удивляется Митрий. – Я их что, под пистолетом принудил?

Уже осенью, когда все маленько поостыли, ему всё-таки выговаривали:

– Какое ж ты брехло, Митрий!

– Чего это я брехло?! – обижался он так натурально, что человек, плохо знающий его, мог и устыдиться своих слов.

– Да то, что килька твоя вонючая ничем не пособила картошке!

– А вы как кидали её?

– Да так и кидали… По две штуки в кажную лунку.

– Её нужно строго вниз головой тыкать, чтоб хвост наружу торчал.

– Тебя б туда самого тыкнуть вместе с хвостом… У самого чего ж не уродило, когда умный такой?..

– Так мне ж не досталось – всю вы расхватали!..

* * *

На Святки, перед тем как идти христославить, первым делом мы собирались у Кудина, а уж потом всей гурьбой шли к Натахе. Без Натахи, как и без Кудина, колядки не ладились. Тётка Васятка, мать Натахи, всегда нарочито строга.

– Опять побираться идёте?.. – ворчит она.

– Вот же придумала, ма, «побираться»… Христославить идём! – наряжаясь, отзывается из своей комнаты Натаха.

Отца своего Натаха не помнит. Когда она была маленькой, он уехал куда-то на Север на заработки, да так и затерялся невесть где. Погоревав какое-то время, мать Васятка принялась устраивать свою жизнь. Со своего двора уходить она не хотела, с пришедшими в примы не церемонилась и от этого успела побывать замужем раз десять, а то и больше. Бывало, приходит время сажать картошку – приведёт мужика, а на копку, гляди, у ней уже новый… С годами Васятка растеряла свою былую бабью красу, и любителей «копать картошку» становилось всё меньше, потом и вовсе перевелись.

Взятыми из печки углями мы подрисовываем Натахе усы. Она подпоясывает оставшимся от отца ремнём тулуп, Кудин нахлобучивает ей на глаза свою старую папаху. Натаха смотрится в зеркало, лихо сбивает папаху на левое ухо.

– Ну как, ма? – гордо вскинув голову, спрашивает она.

Осмотрев её, тётка Васятка только вздыхает:

– На Махна похожа, – говорит она. – В таком наряде, да с вашим концертом – не христославить, а только разбойничать… Ладно уж, поняйте с Богом да глядите: у старых бабок ворота не сносите…

– А у молодых бабок можно? – смеётся Кудин.

– Молодые ещё надбают, а старых не обижайте.

Входя в дома, чтоб обозначить цель своего прихода, пели:

– Мы пришли Христа прославить,
И вас с праздником поздравить.

А чтоб задобрить хозяев, обязательно добавляли:

– Дай бог тому, кто в этом дому.
Доброго здоровья и маслица коровья.

Но верно говорит тётка Васятка: колядок, прославляющих младенца Христа, в нашем репертуаре было не густо, зато:

Колядую-колядую
Запах водки носом чую.
Наливайте по сто грамм —
Будет добре нам и вам!

Или: «Кто не даст лепёшки – завалим окошки», «Кто не даст пирога – сведём корову за рога!»

И таких разбойничьих колядок у нас в арсенале было множество.

Саня Барменов, которого все мы зовём Бармалеем, оправдывая своё громкое имя, надевал вывернутый наизнанку тулуп, на голову напяливал самодельный парик из конской гривы; когда он им тряс – был особенно страшен. Петь колядки Бармалей не умел. Там, где нужно было высоко поддишкантить – ревел, как медведь.

Людку, дочь нашего колхозного бригадира Петра Иваныча Зынченко, в которую ещё с пятого класса безумно влюблён Бармалей, мы всегда наряжали козой. Дело это было нетрудным. У Людки была шубка из козьего меха и маска козы. Нам оставалось всего лишь на валенках и варежках дорисовать копытца да приладить ей небольшой хвост. Коза была гвоздём нашей программы. В любой дом козу заводили на верёвке первой.

– Мы не сами идём, мы козу ведём! – ревел Бармалей.

– Идёт коза рогатая, идёт коза поддатая! – вопреки сценарию добавлял Кудин.

– Где коза ходит – там пшеница родит! – вступает Натаха. – А нашей козе немного и надо: решето овса, поверх него колбаса да три куска сала, чтоб коза не пала!

– Дайте сала-колбасы да деньжаток на трусы! – исполняю я свою партию.

– Это вашей козе трусы нужно справить? – смеются хозяева.

– Мне на трусы! – кричит Кудин. – Козу Бармалей и без трусов любит!