За чертой

Спустя пару минут на пороге показался Толик.

– Прошу, проходите в дом, – он отступил в сторону, пропуская милиционеров вперед.

Влад прошел на кухню и уселся за стол, Костя сел рядом. Анатолий стоял у шкафа, поочередно вытаскивая оттуда какие-то блюдца и расставляя их на столе.

– Чем вас угостить? – суетясь, проговорил Толик.

– Тем, чем угощают на пасеке, – с улыбкой на лице ответил Влад.

Вскоре на столе невесть откуда появились мед, медовуха, самогон, какие-то соленья, что-то жарилось и варилось на плите.

– А где девушка? Ты вроде говорил, не один здесь, – не забывая о своей миссии, заговорил Костя.

– Она чуть позже выйдет, ей нездоровится, – ответил Анатолий.

– Может, тогда мы пока что осмотримся? – продолжал Костя.

– Вначале отобедайте, а то все остынет, а после я вам все с удовольствием покажу, – Анатолий был сама любезность, Косте стало почему-то от этого противно, он чувствовал явную наигранность.

– Ну а пока отведаем по стаканчику медовухи, – Влад налил себе и Косте, Анатолий же начислил себе самогон. Они выпили, после выпили еще раз и еще.

Вскоре на столе появилась картошка и вареное мясо. Под это Влад налил всем по стакану самогона. В голове у Кости начинало плыть, он нащупал фотоаппарат и протянул его Владу. Влад принял устройство и, рассказав Толику что-то про фотографии всех мужчин в деревне, сделал несколько снимков хозяина.

После Костя свистнул со стола стакан, из которого пил Анатолий, и спрятал его в заранее приготовленный пакет, Толик поставил себе новый стакан, и спустя какое-то время его стащил Влад, опасаясь, что одного стакана с отпечатками может не хватить, переглянувшись, милиционеры рассмеялись, и Влад спросил, сколько стаканов есть в запасе у Анатолия, переживая, что и двух может быть недостаточно. Дальше были еще самогон и медовуха. Костя поел вареное мясо и почувствовал, как его мутит. Он спешно поднялся из-за стола и вышел на улицу в поисках туалета, запнулся обо что-то и упал на колени, его вырвало. Ноги совсем не слушались, он попытался подняться, но тщетно.

Казалось, спустя вечность на улице показался Влад. Он поднял Костю, усадил на скамейку, долго поил водой, и курсанта снова тошнило.

– Эх, вы, городские, совсем пить не умеете, – повторял Влад, Костя смотрел на него и видел все происходящее как в фильме с замедленной перемоткой.

Вот Анатолий несет какие-то банки, вот Влад что-то пробует и бьет Анатолия по шее, тот летит через клумбу. Снова Костя один, и его тошнит. Какая-то девушка сидит на скамейке рядом и что-то рассказывает Косте о бездомных. Вот пришел Влад с Анатолием и, подняв Костю на плечо, будто мешок загрузил его в милицейский УАЗ.

Глава 27

Дверь хлопнула, послышались частые шаги, за время, проведенное в заточении, Михаил научился доверять ушам, эти шаги явно не принадлежали Анатолию, узник глубоко выдохнул.

– Миша, здесь были милиционеры.

– Они его забрали? Толика?

– Нет, он пьяный спит, они много выпили, но я рассказала все одному.

– Почему он не помог?

– Он был очень пьяный, не мог стоять.

– Ты слышала, о чем они говорили?

– Нет, но видела, как они фотографировали Толика, а потом пришел здоровый и снял с него отпечатки пальцев.

Михаил распластался на полу.

– Ты понимаешь? Если это так и они ушли, то я следующий, он врал тебе и не сможет подвергнуть себя такой опасности, он избавится от меня!

Настя обняла Мишу и поцеловала в лоб.

Михаил оттолкнул ее.

– Как покойника, – проговорил он, – ты меня уже похоронила!

– Что ты говоришь, конечно, нет! Что я могу сделать?

– Неси инструмент из сарая, все, что найдешь, молоток, отвертку, нож, пассатижи, ножовку, скорее.

Настя бросилась вверх по лестнице и вскоре вернулась к Михаилу с отверткой и ножовкой по металлу.

– А теперь оставь дверь открытой и беги отсюда, в город или еще куда, но тебя не должно быть, когда я выберусь, иначе он может убить нас обоих, беги!

Михаил принялся пилить кандалы, полотно оказалось тупым и ржавым и почти сразу же сломалось, Миша прикопал ножовку и продолжил пилить цепочку его остатками.

Наконец цепь поддалась, казалось, прошло несколько часов, руки были в крови, будто он пилил не металл, а плоть.

Подсчитывая шансы на успех, Михаил бегло ощупал раны, провёл рукой по ужасному шраму на голове, по разбитому лицу, ощупал синяк под правым глазом и, остановившись на больном колене, попробовал привстать, но тут же шлёпнулся и чуть не взвыл от пронзающей боли, мышцы будто атрофировались за время вынужденного пребывания в сидячем положении. Ещё с десять минут он пытался разобраться с плохо слушавшимися его конечностями, поднял отвертку и направился вверх по лестнице. Он был пленником, которого злодей запер в погребе вместе со своей ужасной тайной, а сейчас они рвались на волю. Миша много раз прокручивал в голове этот самый момент: как он осторожно, прислушиваясь, поднимается по ступеням, как бесшумно открывает дверь. Теперь все это не имело ни малейшего значения, нужно было скорее выбираться.