За чистое небо (Сборник)

В феврале 1945 года в районе Инстербурга (ныне город Черняховск) советские танки далеко продвинулись вперед. 18 февраля на аэродром, где базировался 943-й штурмовой авиационный полк, прибыл командующий 3-м Белорусским фронтом генерал армии И. Д. Черняховский. Он был обеспокоен потерей связи с танкистами. Нужно было срочно разыскать их, передать приказ о дальнейших действиях. Кому из летчиков поручить это задание? День пасмурный, туман. Видимости почти нет. Командир полка свой выбор остановил на капитане Новикове. В паре с лейтенантом Пархоменко он вылетел на разведку. Нашли танки, сбросили вымпел. Но самим пришлось туго. Снаряд МЗА (малокалиберной зенитной артиллерии) попал в правое крыло самолета ведущего. В центре образовалась большая рваная дыра. Самолет трясло, кренило. Управлять трудно. И все же Петр Новиков привел его на свой аэродром.

Следует отметить еще одну особенность Новикова. Он никогда не бросал машину, боролся за нее до тех пор, пока это было возможно. Видимо, поэтому, пройдя боевыми дорогами от Ленинграда до Кенигсберга, он не потерял ни одного самолета. Конечно, в этом сыграло свою роль высокое летное мастерство, которым он обладал. Но факт остается фактом - "безлошадным" ему бывать не приходилось.

А случалось попадать в очень сложные и порой, казалось, безвыходные положения. Об одном таком случае стоит рассказать.

Было это 22 апреля 1945 года. В этот день в составе группы Новиков вылетел на штурмовку вражеской техники в районе Пиллау (ныне город Балтийск). Советские войска блокировали здесь большую группировку фашистских войск. Шли ожесточенные, беспрерывные воздушные бои.

Сделан один заход, второй. После третьей атаки при выходе из пикирования самолет круто полез вверх. Летчик толкнул ручку управления от себя. Никакой реакции. Самолет продолжал набирать высоту. Убрал обороты двигателя. "Ильюшин" опускает нос и... к земле. Увеличил обороты, самолет снова полез вверх. Пришлось опять убрать газ. И так до самого аэродрома. То вверх, то вниз.

Не всякий летчик рискнул бы садиться на таком "капризном" самолете. Петр Новиков, однако, благополучно приземлился. Но для этого нужно было так рассчитать маневр, чтобы очередное пикирование с последующим переходом в набор высоты пришлось на начало взлетно-посадочной полосы. Очень сложный и опасный маневр!

Петр последний раз убрал обороты двигателя. "Ильюшин" перешел в пологое пикирование. Все ближе и ближе посадочная полоса. Пора! Летчик передвигает сектор газа от себя, мотор зарокотал сильнее. Штурмовик стал поднимать нос. И все же Новиков допустил ошибку: на какую-то секунду-другую раньше стал выравнивать машину. Самолет подошел к полосе под углом больше допустимого, ударился колесами о землю и стал "козлить". Отдельные прыжки доходили до 5 метров.

За этой странной посадкой наблюдали многие летчики. Они стояли у командного пункта и следили за маневрами своего товарища. На лице Паршина, командира полка штурмовиков, озабоченность и тревожное ожидание. А когда самолет запрыгал на полосе, командир истребительного полка, летчики которого базировались на этом же аэродроме, не выдержал:

- Что он делает? Пьяный, что ли?

- На Новикова это не похоже, - с тревогой в голосе отозвался Паршин. С ним что-то случилось.

Новикову все-таки удалось утихомирить "прогрессирующего козла" и благополучно завершить посадку. Когда же он зарулил на стоянку, все прояснилось. Зенитный снаряд почти полностью разрушил руль глубины.

- Ну и летчик, - с восхищением проговорил командир истребительного авиационного полка. - Из моих орлов на таком самолете, пожалуй, никто не дотянул бы до аэродрома. А он еще и посадил. Молодец!

- Это был мой сто семьдесят второй боевой вылет, - говорит Петр Сергеевич. - И знаете, я по-настоящему испугался тогда. Тремя днями раньше мне присвоили звание Героя. Война идет к концу. И вдруг гибель. Такая обида взяла. А потом злость на самого себя за то, что в первую минуту растерялся. "Погибать собрался? А кто жить будет? Кто фашистов добивать станет?" сверлит в голове мысль. - И знаете, сразу вернулись силы, появилась надежда. Смотрю, а земля - вот она, несется навстречу - черная и страшная. Еще минута, другая и... Левая рука сама подает сектор газа вперед. Чувствую, как центробежная сила вдавливает тело в сиденье. Самолет с ревом выходит из пикирования. Стрелка высотомера поползла вправо. Высота растет, скорость падает. Чувствую, дальше нельзя. Можно свалиться в штопор. Убираю обороты, самолет снова переходит в пикирование. Потом я приноровился к его поведению. Так и летел на одних оборотах. Конечно, можно было выброситься на парашюте. Но куда? Внизу гитлеровцы, а для советского летчика плен хуже смерти. Когда же перетянул линию фронта, появилась уверенность, что можно посадить машину. И я решил бороться за жизнь самолета и за свою собственную до последней возможности. Вот когда помогли навыки планериста!