За что демону ангел, или Работу не выбирают

И как-то странно посмотрел на Веру. Та выпрямилась и вылезла из-за монитора. Ловчий обернулся, нерешительно посмотрел на жену, отвернулся и сказал:

– Присмотри за ней. Я сам.

– Что значит сам? – громко и недовольно произнесла Вера, выбираясь из-за стола. – А я? Хочешь, чтобы я тут совсем свихнулась от безделья? Нетушки, дорогой Дмитрий Андреевич, я с вами.

Старший ловчий отдела по контролю рождаемости заскрежетал зубами, и Вера прекрасно понимала по какой причине, поэтому просто мило улыбалась и хлопала ресницами.

– Хорошо, поедешь со мной, только потом не жалуйся.

Вера скептически выгнула брови, давая понять, что такого ещё не было. Что там Ваня сказал? Детском?

Служебная машина, шумно отфыркиваясь и чадя в воздух выхлопными газами, подкатила к железным воротам, которых из-за неконтролируемого роста местной флоры просто не было видно, хоть уже и вовсю подступали холода. Берестов уверенно подошёл к воротам, нажал неприметную кнопочку и калитка, пискнув, открылась.

– Дёрни за верёвочку, дверь и откроется, – прокомментировала Вера, заходя первой. – Мы к кому?

– К бабушке, – спокойно ответил ловчий, прикрывая за собой калитку.

– А пирожки? – не удержалась Вера.

– Вот и я хочу тебя спросить женщина, где пирожки? – Берестов подхватил её руку.

– Я за гендерное равенство, между прочим.

– Отлично! – он вложил ей в ладошку ключи от машины. – Колодки надо поменять, займись на досуге.

– Ладно, будут тебе пирожки, – пробурчала Вера. – А серьёзно, где мы?

– В детском доме для неполноценных детей, как в умственном, там и физическом смыслах.

От неожиданности Вера споткнулась и если бы не рука мужа, то непременно упала бы. Что-то как-то сразу расхотелось идти дальше. Нет, она не была сторонницей евгенических взглядов на сообщество. Жизнь была благосклонна к ней, не вводя в её судьбу подобных людей. И поэтому Вера была не готова.

– Поздно, любимая, – Берестов правильно оценил её реакцию. – Отступать некуда, позади Москва.

И сильнее сжав ладонь, потащил её к крыльцу, на котором стояла пожилая женщина, укутанная в белоснежный оренбургский платок. Невысокая, чуть полноватая, ухоженная, с тщательно уложенными волосами и светлым добрым лицом. Прямо как из сказки.

– Димочка, дорогой! – голос у бабушки был именно такой, что хотелось кинуться ей в объятия и подставить голову, чтобы горемычную погладили. –Ты прости родной, что ночью, но Васька опять плачет.

– Ну что вы Анна Евгеньевна, – Берестов отпустил руку жены и обнял женщину. – Сейчас мой рабочий «день», так что всё вовремя.

Старушка улыбалась и ласково гладила ловчего по плечу, словно любуясь сыном, которого давно не видела. Берестов вытащил из-за спины немного упирающуюся Вера и представил женщине.

– Анна Евгеньевна, познакомьтесь, моя жена Вера.

Вера нерешительно протянула руку, но старушка спустилась на ступеньку ниже, обняла Веру и тихо, практически на самое ухо, сказала:

– Береги его девочка, береги.

– Хорошо, – промямлила Вера, не зная, как себя вести и что делать дальше.

Старушка тем временем развернулась и зашла в дом. Ещё на подходе к крыльцу Вера успела рассмотреть старинное двухэтажное здание, построенное скорее всего в конце девятнадцатого начале двадцатого веков и предназначалось для проживания аристократической семьи. Как такой памятник архитектуры отдали под детский дом, оставалось загадкой. Белые стены, желтоватые колонны, настоящая тёмная черепица на крыше, высокие деревья, окружающие дом – всё дышало прошлым веком. Из общего ансамбля выпадали решетки на окнах. Их хоть и выкрасили в максимально незаметный цвет, но полностью убрать из общего впечатления не смогли. Наверно это нормальный компромисс. За садом следили, это было видно по опрятному газону и милым клумбам, усеянным мелкими бархатцами. Деревья были побелены, крыльцо подметено. Удивительная чистота. Наверно только так можно сохранить ясность сознания, работая с пациентами этого заведения. Максимальный порядок снаружи для хотя бы минимального внутри.

Они вошли в небольшой холл, где за столом сидела медсестра, вскочившая на ноги, как только Анна Евгеньевна появилась в её поле зрения. Тут Вера увидела моментальную трансформацию милой старушки в жёсткого руководителя.

– Анна Евгеньевна, Самсонов из пятнадцатой разбил голову об стену! Я уж думала звонить его родителям.

– Отставить! Рану обработать, тиопроперазин внутривенно, – уверенный командный голос не оставлял сомнений.

– А родителям? – голос медсестры словно стал выше.

– Ты здесь Катя не секретарём работаешь. Делай работу, за которую тебе платят и не дёргай людей, которые на тебя надеются. Быстро.

Медсестру как ветром сдуло. Анна Евгеньевна поманила за собой на второй этаж, поднимаясь и комментируя произошедшее:

– Умственная отсталость на фоне ранней шизофрении. Родители хоть и обеспеченные, но воспитывать дома отказались. В периоды ремиссии прекрасно рисует, но не классические картины, а что-то абстрактное. Давайте я покажу вам.