За что мы любим женщин (сборник)

Большинство из нас живет внешним и отождествляет себя (начиная с трех лет) с изображением в зеркале. Мы такие, какие там. Когда мы говорим «я», мы тычем указательным пальцем в грудь: я есть мое тело, некая вещь среди вещей. У нас обычно нет времени для интроспекции, и если мы осознанно ищем самих себя, мы идем не внутрь, а на поверхность жизни, изменчивую и расцвеченную красками, — как бегун, который стоит на старте задом наперед и по сигналу бросается бежать в обратную сторону. Обычно мы не обдумываем жизнь, а просто ее проживаем, потому что стиль современной жизни не способствует развитию жизни внутренней. Как следствие, мы используем вещи в качестве символов нашей предположительно скрытой личности, на самом деле, изъятой из реальности и о которой мы меньше всего думаем. У меня есть приятельница, одержимая тем, чтобы иметь личность, — но при этом она красится и одевается в зависимости от капризной журнальной моды и приобщается к культуре по столь же эфемерным артистическим трендам. Сегодня она — панк с подведенными черным глазами, завтра — томная и нежная барышня в шелковых блузах пастельных тонов, послезавтра — деловая женщина в строгом костюме и при мужском галстуке. Сегодня она без ума от театра и вертится среди режиссеров и актеров, завтра внедряется в среду художников, бросая театр. Сегодня в экстазе читает бог знает какого нечаянно открытого автора, мифологизирует его, облекает мистической аурой и поклоняется ему, как идолу, а завтра он впадает в немилость, и его сменяет другой. И при всем том она называет весь этот ряд предательств самой себя, все это метание по волнам эпизодического энтузиазма «моя личность». Не сомневаюсь, что эта женщина по-своему ищет себя, однако, систематически и намеренно, ищет не там, где она есть, из страха, как бы в конце концов не найти. Для таких, как она, наверное, и сочинил Фрэнк Заппа знаменитую песню «Do you know what you are? You are what you is!» Ты есть то, что есть по виду, и ни на йоту больше. Такое наше «я» — не более чем внутренняя пустота, которая идет от нашей сверхзанятой, перенасыщенной жизни, не дающей нам абсолютно ничего из того, что по-настоящему имеет значение.

И все же часы одиночества, минуты уныния, жизненные кризисы, тяжелые ситуации, страстные увлечения, музыка, влюбленность — все это говорит нам кое о чем другом. Все, что вырывает тебя из рутины твоей «реальной» жизни, показывает, что если ты живешь без размышлений о самом себе, то, значит, ты покатился вниз с горки в снежном коме разных ощущений, наслаждений, фантазий, сплетен, вещей, лжи и блеска, все дальше и дальше от живого ядра твоей сущности. Ты — простой потребитель, который потребляет в первую очередь самого себя. И таким останешься, если только жизнь не решит однажды стукнуть тебя головой о притолоку. В моей жизни несчастная юношеская любовь и потом кошмарный опыт армии открыли мне то, чего я в себе никогда не подозревал: залежи ненависти, фрустрации и трусости, но и большой запас стойкости. С тех пор я не строю себе иллюзий: меня не причислишь ни к добрым, ни к прекраснодушным, я не могу ни для кого стать «образцом» — как и у меня нет образцов в жизни. Последующий опыт тоже научил меня не дурить самого себя. Это очень хорошо — знать, что ты такое на самом деле. У меня есть друг, который считает себя непогрешимым. Просто удивительно, как он всегда конвертирует провалы в победы, как оправдывает свои промахи и как систематически забывает те, что никак нельзя оправдать. Послушать его — это единственный человек, который никогда не ошибался. Странное ощущение! Все, что он когда-либо сделал, было совершенным, им все восхищаются, только его мнения обо всем и вся правильны. Механизмы защиты развиты у него чрезвычайно, он всегда начеку: никакой критике не пробить барьеры его самомнения. Редко встретишь такой разрыв между тем, каким себя человек представляет и какой он на самом деле.

Так кто же я такой? Тот, из тестов на личность? Но они просто разрезают меня на узкие ленточки фотопленки. Судя по ним, в разные моменты у меня то одна личность, то другая. Однако наш внутренний мир — не альбом с фотографиями. Мы — не объекты, а процессы. Я есть, в конце концов, поиск самого себя. Я существую, потому что ищу себя. Я ищу себя не для того, чтобы найти: сам факт этого искания есть знак, что я уже найден.

Петруца

Я учился в шестом классе, когда проба манту стала оставлять у меня необыкновенно большой след. Хотя это был укол, мы его не очень боялись, потому что его делали повыше запястья смехотворно тоненькой иглой, пускавшей под кожу капельку жидкости. Конечно, мы предпочли бы вакцину на кусочке сахара, но чего нет, того нет. Засучив рукава, мы выстраивались в ряд у медицинского кабинета и, просочившись в дверь, первым делом смотрели, что творится с теми, кто вошел раньше, поднимали на смех пугливых — девчонок и особенно мальчишек — и, когда подходила наша очередь, протягивали руку и отворачивались. Через несколько дней была проверка результата. Тогда-то и начались мои мучения.