За что тебя люблю

Блейк и другие контрактники приземлились на базе военно-воздушных сил в Дурбане и быстро пересели на самолет из Африки. Блейк знал, что как только он начнет пить, то не остановится. И ждал этого с нетерпением. Но было кое-что важное, о чем он должен был позаботиться в Хьюстоне. И Блейк слишком сильно уважал тех, кто нанял его, чтобы явиться к ним пьяным в стельку. Он поспал, сменяясь с товарищами, и с трудом пережил следующие сутки, пока самолет не приземлился в Хьюстоне. Блейк взял такси до небоскреба из стекла и стали в центре города. Техасское солнце отражалось от голубого стекла, пока Блейк поднимался на лифте на двадцать первый этаж. Он сел в белое кресло напротив Джеймса Крукера – нынешнего президента и генерального директора «Тридент Секьюрити». Джейм Крукер, в прошлом советник президента по национальной безопасности, теперь возглавлял самую мощную частную военную компанию в мире. Этого человека Блейк весьма уважал, но оказалось легко солгать, рассказывая, почему ему нужно уйти в отставку сразу после подписания нового контракта. Намного легче оказалось солгать, чем признать, что он не может контролировать свои флэшбеки и представляет угрозу для людей, работающих с ним.

Джеймс предложил ему работу в учебном центре в Северной Каролине, но Блейк отказался. Он не знал, чем хотел заниматься сейчас. Не знал, что хотел делать со своей жизнью, кроме как отправиться домой и пить, пока не вырубится. Потом проспаться и повторить все заново. Блейк не хотел пить в баре. Не хотел куда-то ехать. Не хотел никого видеть. Он просто хотел пить в одиночестве в стиле Джорджа Торогуда.

Из Хьюстона Блейк прилетел в Денвер, потом в Бойсе. Он приземлился в полдень, забрался в свой пикап, припаркованный на стоянке. Бриллиантовое солнце освещало долину, но чем ближе Блейк подъезжал в Трули, тем холоднее и снежнее становилось.

Ему было все равно. Он собирался устроить большой пожар и скатиться на самое дно. Прежде чем уехать из города, Бью заменил трехсотдолларовую бутылку «Джонни Уолкера» на буклет местного общества анонимных алкоголиков. Как будто это могло удержать от пьянства. Он никогда не был в винном магазине в Трули, но знал, что тот расположен на углу Третьей и Пайн, чуть дальше по улице, чем салун Хеннесси.

«Почти дома», - прошептала его зависимость, когда он проезжал знак «Добро пожаловать в Трули».

Было два часа дня. Куча времени, чтобы купить несколько бутылок или, может быть, пару ящиков пива.

«Я сделаю тебе хорошо, - прошептала зависимость на случай, если Блейк не услышал ее в первый раз. – Никто не узнает».

Блей затормозил перед единственным в городе светофором. Он устал. Устал от попыток контролировать свою жизнь, которая постоянно вырывалась из-под контроля. Ожидая, пока переключится красный свет, Блейк подумал о Натали, о том, каким было ее лицо, когда она улыбалась ему. О солнечных лучах у нее в волосах и глубокой, красивой синеве ее глаз. Он помнил прикосновение ее рук, губ и дыхание на своей шее.

Как и зависимость, Натали была постоянной жаждой, и Блейк напомнил себе, что убрался из ее жизни, потому что так было правильно. Убрался, потому что чем раньше это сделает, тем меньше боли испытают Натали с Шарлоттой. Он поступил так, потому что она любила его. Любила его, но заслуживала мужчину, который смог бы полюбить ее в ответ. Бью был прав: любовь к одной женщине казалась слабостью. А слабость - не вариант.

Сзади раздался гудок, и Блейк поднял взгляд на зеленый сигнал светофора. Повернул направо на Пайн и остановился перед винным магазином, в витрине которого была выставлена реклама рождественских предложений. Блейка не интересовали мятная водка или ромовый гоголь-моголь. Он вышел из машины, застегнул молнию куртки, спасаясь от воющего ветра, и застыл на тротуаре, смотря сквозь стекло на ряды выпивки. Стены, заполненные светлыми и янтарными бутылками, каждый ряд которых был более соблазнительным, чем предыдущий. Неоновые вывески рекламировали разные марки алкоголя, а к двери был подвешен зеленый знак, сообщавший о Зимнем фестивале.

Блейк сделал шаг вперед и остановился. Сердце в груди стучало бум-бум-бум, на коже выступила испарина.

«Возьми меня. Схвати меня. Не будь слабаком».

Руки у Блейка задрожали, он наклонил голову и повернул направо. Прошел по дорожке от винного магазина мимо «Древностей Энни». Продолжил идти мимо салуна Хеннесси и парикмахерской Хелен. Зависимость то обещала спасение, то называла его слабаком. Тысячу раз Блейк боролся с невыносимым желанием развернуться, вернуться обратно и схватить свою любовницу и друга. Сжав в карманах кулаки, он прошел мимо епископальной церкви и спустился по лестнице в подвал. Замер, положив ладонь на ручку двери.

«Я не враг. Я не слабость. Я единственное, что ты когда-либо любил».