За чужую свободу

— Вот как! — радостно воскликнул Бахтеев, — значит, вместе… Идем же, потолкуем на свободе.

Они незаметно вышли. Только Бахтееву показалось, что княгиня Ирина проводила его долгим враждебным взглядом.

VII

Князь Никита Арсеньевич сидел в своем кабинете и слушал доклад своего управляющего. Невысокого роста, пожилой, круглый, как шар, с почти голой головой, управляющий стоял перед князем с выражением почти ужаса на своем толстом красном потном лице.

Звали его Семеном Семеновичем Буровым, и был он коллежским регистратором по синодской канцелярии. Но служба его была совершенно фиктивная. И службу и чин получил он благодаря могущественной протекции князя Никиты. Он был сыном прежнего управляющего, очень ценимого за честность князем. Сын пошел в отца. Он был честен и предан князю. Отец его был вольноотпущенным, а сын был уже коллежским регистратором и дворянином.

Вести, привезенные им князю, были с его точки зрения ужасны, и он робел, как доложить их…

— Садись, Семен, — обратился к нему князь, — и говори. Садись, — уже властно повторил он, видя, что Буров стесняется.

Буров робко опустился на край стула…

— Ваше сиятельство, — дрожащим голосом начал он. — Нам негде брать рекрутов.

Князь забарабанил сухими пальцами по столу и, нахмурясь, молча ждал продолжения.

— Дела плохи, — продолжал Буров, отирая рукавом лицо. — Требуют, а что мы дадим?

У Бахтеева по всей России были раскинуты богатейшие имения.

— А что в новгородской? — спросил он.

— Пусто, ваше сиятельство, — ответил Буров, — из ста пятидесяти восьми дворов не уцелело и десяти. Разбежались… Остальные голодают.

— А в нижегородской?

— Разбойниками стали, ваше сиятельство, в леса побегли, — ответил Буров, — а о рязанской и московской и говорить нечего — пустыня… Все порублено, потравлено… Люди, как звери, разбежались по лесам… Разбойничают, погибают целыми семьями, гниют… Ваше сиятельство, — со стоном воскликнул Буров, сползая со стула и став на колени, — ваше сиятельство, помилуйте! Грех перед вами совершил!.. Гневайтесь, судите. Видит Бог, иначе не мог!

Тяжелые крупные слезы текли по лицу Бурова. Лицо князя дрогнуло.

— Встань, — сурово сказал он, — и говори толком.

Буров с трудом поднялся с колен.

— В чем дело, говори, — повторил князь.

— А в том, — вдруг решительно начал Буров, однако весь дрожа, — что за сей год ваше сиятельство доходов не имеет. Что все хлебные запасы и дровяные я отдал вашим крестьянам, пожженные, голодные, они не имеют ни крова, ни пищи, и скотинку роздал, там коровок, там лошадок… Судите же меня, ваше сиятельство!

Семен Семенович снова бухнулся в ноги князю.

Несколько мгновений князь, словно ошеломленный, молчал. Потом его строгое, суровое лицо приняло странное, несвойственное ему выражение растроганности и умиленности.

— Встань, Семен Семеныч; подойди, обними меня, спасибо, — дрогнувшим голосом сказал он.

Буров быстро вскочил с колен и бросился к князю.

— Не надо, не надо, — говорил князь, отнимая свои руки, которые Буров хотел целовать.

Он крепко обнял Бурова.

— Ты верный человек, — сказал он, — и понимаешь меня. Бог даст, мы еще не разоримся, а как у племянника, — спросил он, — в могилевской?

— Хуже быть не может, — ответил Буров, отходя на свое место. — Ничего нет.

— Но ведь все же у нас деньги есть? — почти весело спросил князь.

Оживился и Буров.

— Еще бы, ваше сиятельство, — бодро ответил он, — только куры не клюют.

И он стал подробно докладывать князю о состоянии наличных счетов.

— Ну, значит, нечего и толковать, — уже совсем весело скзазал князь. — Ты знаешь моего племянника Левона?

— Еще бы, ваше сиятельство, — отозвался Буров, — чай, в опеке у нас.

— Ну, так вот, — сказал князь, — Левон едет в поход. Открой ему счет. Что бы ни спросил — давай. Хоть меня разори, а ему не отказывай. Понял?

— Еще бы, — широко улыбаясь, ответил Буров. — По правде сказать, ваше сиятельство трудно разорить; вы вроде как граф Строганов.

Князь Никита усмехнулся.

— Это который всю жизнь одну цель имел — разориться, да и то не смог, как сказала моя незабвенная императрица, — ответил он. — Ну, что же, тем лучше. Вели‑ка к себе прислать все счета из домовой конторы, там расплатишься. Да, — добавил он, — дела Буйносова очень плохи, должно быть?

Буров только вздохнул.

— Так вот, — продолжал князь, — я в эти дела не вмешиваюсь. Это дело княгини. Так помни: по требованию княгини чтобы все делалось скорее, чем для меня самого. Понял? И чтоб я и не знал об этом! Запомни!

— Слушаю — с, ваше сиятельство, — ответил, кланяясь, Буров.

— А я так и отпишу в военное министерство, — закончил князь. — Пусть ищут новых воинов, авось очухаются.

Отпустив Бурова, старый князь долго задумчиво ходил по кабинету.

VIII

Данила Иванович Новиков в полной парадной форме прямо из Казанского собора приехал к Бахтеевым.

Служили торжественный молебен по случаю занятия графом Витгенштейном Берлина. Присутствовала вдовствующая императрица с августейшим семейством. Говорили о какой‑то решительной победе над вице — королем Евгением.

Новиков приехал раздраженный и недовольный.