За чужую свободу

— А как же Ирина? — спросил князь. — Она будет обижена, что ты не простился с ней.

— Мы простились сегодня, — ответил Левон, — княгиня знает, что я еду рано утром.

— А — а, — произнес князь.

— Прощайте, дядя, — сказал Левон.

— Прощай, мой мальчик, — растроганным голосом промолвил князь, — храни тебя Бог. Но не прощай, а до свидания. Быть может, увидимся летом за границей. Пиши, если что надо, в деньгах не стесняйся.

Князь крепко обнял Левона и расцеловал. Он даже не хотел ложиться спать, желая проводить племянника, но Левон настоял, чтобы князь пошел отдыхать.

— Мне будет легче, дядя, уехать одному. Долгие проводы — лишние слезы. Благодарю вас за все.

— Ну, как знаешь, — ответил князь. Он еще раз обнял племянника и ушел.

Левону действительно было легче не видеть князя… Вчера Новиков сказал ему, что готов ехать в любой час и только ждет его.

— Ну, вот я и разбужу беднягу, — невольно усмехаясь, подумал Левон.

Он заготовил рапорт в военное министерство, приказав отвезти его сегодня, велел собрать свой походный багаж и через час уже выехал из этого дома, где так много пережил за немного дней.

Было чудесное весеннее утро, когда Левон и Новиков выехали за заставу. Новиков зевал и хмурился. Бахтеев, наоборот, был нервно оживлен и без умолку говорил.

Недалеко отъехав от заставы, они увидели впереди роскошную карету с княжескими гербами.

— Кто бы это мог быть? — произнес Новиков.

— Посмотрим, ну‑ка обгони, — крикнул Левон кучеру.

До первой станции они ехали на княжеской тройке.

Их коляска быстро обогнала карету, и друзья успели разглядеть в окне бледное лицо «пророка» и княгиню Напраксину в темной шали.

— Кто кого похищает? — засмеялся Новиков.

Но Бахтеев нахмурился. Эта встреча показалась ему дурным предзнаменованием и пробудила в его душе много тяжелых воспоминаний…

«Скорей, скорей вперед! — с тоскою думал он, — туда, в неведомую даль, к неведомой судьбе».

— Гони вовсю! — громко крикнул он.

Ямщик привстал, гикнул, чистокровные кони рванулись, сильнее зазвенели колокольцы, и тройка понеслась, взметая за собой клубы пыли…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

I

Только что загоралась весенняя розовая заря над маленьким силезским городком Бунцлау, утопавшим в садах, едва покрытых молодой листвой.

В глубине просторного сада на крыльце небольшого двухэтажного дома показалась совсем юная девушка. Ей могло быть лет шестнадцать — семнадцать. Великолепные золотистые волосы ее, заплетенные в две тяжелые косы, падали ниже пояса. Темные голубые глаза, окаймленные черными ресницами и бровями, смотрели открыто и весело. Но в очертании ее полудетского рта и твердого подбородка виднелись энергия и решимость.

Огромная лохматая собака неопределенной породы с радостным лаем бросилась к молодой девушке.

— Тсс! тише, Рыцарь! — лаская собаку, произнесла девушка. — Тише, так ты разбудишь наших гостей.

Собака словно поняла слова своей хозяйки и замолчала, ласково виляя хвостом.

Девушка легко сбежала с крыльца, пробежала по саду к забору и, подпрыгнув, ловко ухватилась за его верхушку, подтянулась на руках и, поставив ноги на поперечный брус, нагнулась на улицу.

На улице было тихо и пустынно. Утренний ветерок слегка колебал русские и прусские флаги, украшавшие фасады домов и заборы.

В эти дни на маленький, никому раньше не ведомый городок было обращено внимание всей Европы. 6 апреля во главе главной армии в Бунцлау прибыли из Калиша русский император, фельдмаршал князь Кутузов со своим штабом и прусский король. Александр, встреченный, как и везде на своем пути, с восторгом и триумфом, остановился здесь на несколько дней, чтобы дать некоторый отдых главной армий, насчитывавшей, впрочем, в своих рядах, несмотря на громкое название «главной», немногим больше восемнадцати тысяч, и подождать известий от других отрядов, действия которых были согласованы с действиями главной армии, направлявшейся на столицу Саксонии Дрезден. Прусский корпус Блюхера передовыми отрядами уже занимал памятную Пруссии Иену, Геру и Плацен, сторожа дорогу в Гоф. Русский отряд Винцингероде находился в Лейпциге, действуя на сообщения вице — короля Евгения, и граф Витгенштейн раскинулся по берегу Салы. Между тем было получено известие, что французские войска сосредоточиваются между Вюрцбургом и Эрфуртом, угрожая союзному левому флангу со стороны Гофа.

Все это волновало государя, нетерпеливо рвавшегося вперед, и еще более старого, осторожного фельдмаршала. К этому присоединилась еще болезнь фельдмаршала. Он слабел не по дням, а по часам, уже не мог сесть на лошадь и с трудом сидел в коляске при въезде в город, едва отвечая на восторженные крики:

— Да здравствует «дедушка»!

— Да здравствует Кутузов!

Молодая девушка смотрела на пустынную улицу. Город просыпался. Издали прозвучала труба. Послышался со стороны лагеря рокот барабанов, ржание коней.