За давностью лет

Отец попытался разыграть добродушное недоумение: „Подпольщик? Это как это? Под полом, что ли, сижу? Вроде нет”. — „Не делай из меня маленькую дурочку, — не сдавалась я. — Что я, слепая? Не вижу, что в дровяном сарае лежанка стоит? Что по ночам приходят и уходят какие-то таинственные личности?”

Настало время смутиться отцу. Он как-то крякнул в растерянности, потер лоб, потом сказал серьезно: „Ладно. Видать, действительно от разговора не уйти. Садись вот сюда, напротив, поговорим. Хочешь знать, чем твой отец занимается?” — „А я и так знаю!» — сказала я запальчиво. „Ну?” — „Губернатора убить собираетесь!”

Отец искренне расхохотался: „Откуда у тебя такие кровожадные мысли? А, понимаю, это твой ухажер тебя так настроил”. — „Симонов не ухажер. Он хочет погибнуть за народ”. — „Ну ладно, не ухажер. А кому это нужна его гибель?”. — „Как кому? Народу! Его жертва заставит содрогнуться собратьев…” — „Поверь мне, Сашенька, смерть твоего героя не нужна народу. Еще одно покушение, пусть даже удачное, ничего не изменит. Напротив, лишь усилятся репрессии против революционеров, еще сотни невинных пойдут на каторгу. Игры в героев. эти эсеровские штучки, отвлекают от главного — пробуждения политического сознания рабочих и крестьян. Только когда на борьбу встанут не единицы, а сотни тысяч, возможно ниспровержение одного строя и создание другого, справедливого и равноправного...” — „Чьи штучки, ты сказал?” — „Эсеровские. Есть такая партия — социал-революционеров. Эсеры считают, что толпу должны вести за собой герои-одиночки. Это вроде бы красиво, но за этой красивостью как раз и кроется неверие в народ, за который они так горячо ратуют”. — „А ты к какой партии принадлежишь?”

Отец чуть помедлил с ответом, потом, словно решившись, твердо сказал: „Я социал-демократ, большевик. И только наша партия приведет рабочих к победе”. — „И вас много?” — „Много, Сашенька, очень много. Практически организации есть на каждом заводе, на каждой фабрике, есть уже и в деревнях... А самое главное — с каждым годом, нет, теперь с каждым месяцем становится больше”. — „Я тоже хочу быть социал-демократом!” — пылко заявила я.

Отец ласково потрепал меня по голове: „Пока в этой головенке полный ералаш. Для начала тебе надо почитать кое-что вместо приключений Рокамболя...”

Он дал мне брошюрку, отпечатанную на гектографе. Вслух я прочитала название: «Что такое „друзья народа” и как они воюют против социал-демократов?».