За давностью лет

«„Друзья народа” — в кавычках? Эсеры имеются в виду?» — „Нет, эта книга написана несколько раньше, она была направлена против народников, влиятельной партии конца прошлого века. Но эсеры очень многое взяли от народников, так что в книге ты найдешь кое-что из того, о чем мы сегодня говорили”.

После того как я прочитала первую работу Ленина, отец стал постоянно давать мне читать подпольную литературу, терпеливо объясняя не понятое мною. Однако на собрания подпольщиков он меня по-прежнему не допускал, каждый раз роняя лаконично: „Рано".

Спустя какое-то время он стал давать мне поручения, вполне невинные на непосвященный взгляд, — сходить к такому-то, сказать то-то или передать какой-нибудь сверток. К началу моей работы в народной школе я уже неплохо разбиралась в революционной науке, боевой пыл мой не остыл, напротив, я все время просила отца дать мне более серьезное поручение.

„Это и будет твоим партийным делом“ — сказал отец, когда я была принята учительницей в народную школу. „Учить — партийное дело?" — не без иронии спросила я. „Безусловно, — ответил отец. — Мы должны использовать любую легальную возможность для пропаганды". — „Арифметика и пропаганда?” — „Почему бы нет? Учти, твои ученики — не мальчики и девочки, а молодые рабочие. Можно и уроки по арифметике вести так, чтобы они задумались, почему это получается, что одни все становятся богаче, а другие — все беднее. Вот и пораскинь умишком..."

Преподавать в школе оказалось действительно очень интересно. Вопросики мои ученики порой задавали такие, что ни в каком гимназическом учебнике не найдешь.

Отцу ежедневно доставлялась объемистая пачка газеты „Правда". Он делил ее на части и раздавал подпольщикам для передачи в организации. Небольшую стопку газет он давал мне, чтобы я передавала одному из моих учеников, работавшему на судостроительном заводе. Я очень гордилась этим заданием, хотя сердце мое и трепетало каждый раз, когда я по дороге в школу проходила мимо полицейского.

Однажды поздно вечером я возвращалась с занятий и у самого нашего дома нос к носу столкнулась с... Симоновым.

„Ты?! ”

Симонов был одет как рабочий, кепка надвинута низко на глаза, но все равно я сразу узнала его.

„Я, Сашенька, я! — Он крепко стиснул меня за локоть. — Но, чур, ты меня не знаешь.." — „Все в Желябова играешь?" — засмеялась я. „Нет, Сашенька, время игр прошло. Перед тобой смазчик вагонов Афанасьев. Могу паспорт предъявить..." — „Значит, нелегал?"

Симонов молча кивнул.