За день до послезавтра

Джозеф Байден посмотрел в лицо советника и вновь тепло улыбнулся. К этому часу обида, оскорбление, нанесенные ему недальновидным вице-канцлером, несколько сгладились. Теперь можно было бы уже просто плыть по течению, если бы не тысячи больших и малых решений, не десятки тысяч дел, которые еще нужно было сделать, чтобы давно созревающий оползень наконец-то пошел вниз: такой же всесокрушающий, естественный и неостановимый, каким он и бывает на самом деле.

— Подготовленный проект заявления для прессы в отношении готовящегося закрытия наших военных баз на территории Германии придется перерабатывать снова… Да, именно в этом свете… Сделать это следует так, чтобы достаточно заметная доля людей смогла сказать про себя «а нас ведь предупреждали». Экономические причины, — бездумие конгресса, вновь сокращающего финансирование, возмутительное равнодушие общества, не понимающего важность сохранения цитадели военной силы в центре Европы… Да, уже сейчас, — я хочу видеть хотя бы основные тезисы. К завтрашнему дню, скажем.

Советник с сомнением покачал головой. Те самые «основные тезисы» в общем виде прозвучали к этому времени уже не один раз. Мир был готов к ним и даже, наверное, ждал возможности искренне и с силой возмущаться и требовать. С большей силой, чем обычно, и еще искреннее. Но новый фактор действительно мог повлиять на многое — почти отвыкшее от прямолинейности общество может тряхнуть слишком сильно еще в формально «мирные» месяцы. Война на самом деле уже идет вовсю — как идет она всегда, — но обыватели по обе стороны наиболее важных в эти годы европейских границ не желают об этом слышать. Это, разумеется, их законное право — до срока. Но этот срок уже определен и установлен. И установлен он не только политиками, но и военными. Ведь он завязан на слишком большое количество сопряженных с ним подготовительных действий. Поэтому стремление к его удержанию в хоть сколько-нибудь ограниченных относительно исходного рамках должно являться императивом для любого человека, наделенного не только властью, но и информацией.

* * *

В дальнейшие дни до завершения визита президента США в Германию и в ходе последовавшей непосредственно за ним краткой встречи с французским премьером Джозеф Байден вернулся к этой теме только один раз. В содержащем всего одну строчку дешифрованном сообщении, которое ему передал офицер группы связи, говорилось, что предварительные сведения об угрозе жизни высокопоставленного официального лица германского Кабинета подтверждены независимым источником. «Шапка» сообщения не оставляла никаких сомнений относительно его авторства, и вице-президент с удовлетворением подумал, что не ошибся в выборе. Люди, имеющие известные другим слабые стороны, зачастую оказываются более пригодными для исполнения тонкой, сложной работы, чем уверенные в своей непогрешимости и непотопляемости «рыцари без страха и упрека». Просто отлично, что он так точно определил, кому можно такое поручить.

Гораздо больше проблем приносило ему каждодневное общение с президентом, который явно испытывал очередной пароксизм сомнений во всем на свете. Причем он не старался продемонстрировать этим тонкость натуры или что-то еще. Президент действительно был таким, какой он есть. Решения были утверждены им самим и неоднократно обсуждались как до, так и после подписания пакета первичных документов, — но опять начиналась та же история. «Джозеф, правы ли мы? Стоит ли это того, — ведь жертвы будут исчисляться сотнями тысяч, Джозеф… У меня такое ощущение, что это нужно не нам, — что это нужно кому-то другому… Я не уверен, Джозеф».