За девятое небо

За Мстислава, который и речи-то толком не сказал, отдали не так много голосов, – даже свои не сочли его слова крепкими и достойными царя. К вечеру, после бурных споров и даже попыток поднять мечи, что пресекал Мормагон, общим решением избрали наконец царём Веслава – к коронации велели подготовить Великий Свагобор.

Торжественная коронация Веслава состоялась через несколько дней после Великого Собора – Веслав запретил пышный праздник, дабы не расходовать последние крохи зерна и казны. Перед самой коронацией волнения в Солнцеграде вновь поднялись, но Мормагон, что стал великим военачальником Сваргореи, и Годогост, назначенный великим военачальником Почётной Стражи, вновь усмирили людей.

После коронации в теремном дворце стали готовится к ещё одному собору, на котором царь Сваргореи и великий хан Нового Каганата и Степного Дола должны будут заключить мир.

Веслав и Тевур многое обсуждали заранее, и после общения с царём хан был согласен со Златой, которая говорила ему, что у Веслава хватит мудрости поддерживать мир. Мудрости-то хватит, думал Тевур, но вот сил удержать от восстаний тех северян, кто ранее жил на землях Нового Каганата? Хватит ли у Веслава Первого хитрости и смекалки сдерживать соседние Новому Каганату княжества? У Златы хватило бы, но, к сожалению, сварогины не любили царевну куда больше, чем думал о том хан, – даже слуги смотрели на неё с опаской и недоверием.

Великий Волхв Далемир и хороксай Чакре ещё до собора предложили скрепить союз Севера и Юга браком – если Злату выдать замуж за Тевура, то восстаний, коих опасались обе стороны, будет избежать куда легче. Тевур, как и Веслав, был согласен со старцами, но велел прежде спросить Злату, ибо брать царевну в жёны насильно он не хотел.

Злате весть принёс Чакре, с которым она часто беседовала во время странствия. Хороксай думал, что царевна не захочет даже слушать о подобном, но Злата вняла беседе – согласилась стать хатун – первой женой великого хана, и только спросила поражённого её спокойствием Чакре, почему к ней не пришёл сам Тевур.

– Потому что он желал, дабы вы приняли решение добровольно, – пояснил Чакре.

– Только не говорите мне, будто хан боялся услышать мой отказ, – усмехнулась Злата. – Да и нет у меня иного выбора, Тевур это понимает, потому и послал вас, – сказала Злата, как всегда, прямо и, не дав Чакре возразить, продолжила: – Я не смогу жить здесь – ни во дворце, ни на северной земле. Вы сами видите, как ко мне относятся люди, – покачала головой царевна. – И среди вас я чужая. Но вам я не делала столько зла, сколько причинила здесь… – Злата умолкла, хмуро глядя на пламя свечи.

Отсветы золотого огня играли на сусальной росписи алых стен; в очаге гудел огонь, а за окном завывала вьюга последних дней лютеня[18].

– Тевур будет хорошим мужем, – старик накрыл ладонью руки Златы, и царевна не отстранилась.

– Я знаю, – уверенно кивнула Злата и посмотрела на удивлённого её ответом колосая. – Если бы это было не так, я бы предпочла удалиться в Тайгу, как сделала моя мать, – добавила царевна и, увидев растерянность Чакре, легонько усмехнулась и гордо проговорила: – Боги оставили меня в живых, дабы я сохранила мир между Севером и Югом. И я приму их волю.

* * *

Первым днём весны провели Великий Собор, на котором был заключён Золотой Договор между Севером и Югом, скреплённый браком Тевура и Златы – их обвенчали через три дня после заключения мира сначала по традициям северян – в Великом Свагоборе, затем, по традиции колосаев, Чакре с первыми лучами ещё холодного солнца соединил Птиц Духа Тевура и Златы единым полётом в небесах Тенгри, связав запястья обоих небесного цвета лентой.

После закрепления мира с колосаями и венчания хана и царевны, князья стали покидать Солнцеград, дабы возвратиться в свои княжества – они и так сильно задержались в столице, а минувшая зима была голодной и суровой.

Собирались покинуть Солнцеград и колосаи – Тевур решил не ждать весеннего тепла, несмотря на то что сила огня Хорохая меркла вместе с ворожбой ксаев. Злата поддержала мужа – она была готова уехать из Солнцеграда сразу, как только вернулась в столицу, и холода хатун не страшили.

С колосаями решил уехать и Вель, дабы вместе с ними добраться до Половодского княжества, а там – до Лесной деревни.

Вель часто ходил к Мирославе в Свагобор, пытался говорить с ней (мать Славера позволяла), но всё было тщетно: потерявшая силу волхва совсем лишилась разума.

– Быть царским витязем – почётно, – пытался отговорить Веля Любомир. – Мы уже отправили в Еловую письмо, и ответ пришёл, что все живы. Даже отец Мирославы домой вернулся.

– Только не она сама, – со вздохом ответил Вель, несмотря на Любомира.

Ещё по-зимнему холодное солнце разливалось по Царской площади, струилось по колоннам ристалища, отражалось от купола Великого Свагобора. Служка расчищал искрящийся снег, и редкие прохожие куда-то медленно шли: скованный холодом неотступающей зимы Солнцеград замер, приходя в себя после тяжёлых лет.