За девятое небо

– Да что мы тут как не родные! – громко заявил Заяц, и все собравшиеся – колосаи, витязи, веденеи, князья и горожане, слышавшие выкрик Мухомы, посмотрели на князя, которого ничуть не смутило внимание. – Веслав! – Заяц направился к князю и, не обращая внимания на косые взгляды, крепко его обнял. – Ты себе представить не можешь, как я рад тебя видеть! Когда Тохагу сообщил о том, что вы с Василисой живы, я чуть душу Птицам не отдал от радости!

– Я безмерно рад тебя видеть, друг! – искренне признался Веслав и обнял Зайца в ответ.

– Слишком сильно – у меня рёбра ещё болят! – усмехнулся Мухома и отстранился.

Заяц перевёл взгляд на Василису.

– Не знаю, где ты была, но похорошела знатно, – улыбнулся Мухома и обнял её.

– Кажется, ты до сих пор не очень любишь говорить правду, – улыбнулась Василиса, и Мухома отошёл от неё, дабы пропустить Гоенега, который едва дождался того, чтобы обнять дочь. Белозёр, не стыдясь слёз, подошёл к Веславу и крепко его обнял.

К Василисе и Веславу подошли Яромир и Яра с Фросей и детьми – никто из них не обращал внимания ни на князей палаты, ни на колосаев, ни на горожан, ни на Злату.

Царевна, невольно шагнув назад, смотрела на встречу друзей сквозь радугу слёз, которых она не могла сдержать: даже тот, кого она любила, погиб по её вине. Где же, где же та внезапная стрела? Злата обвела взором пристань: люди не смотрели на неё, всё внимание собравшихся было сосредоточено на Веславе и его родных.

– Не забывай о том, кто ты, – прошептали позади, и Злата, вздрогнув, обернулась: на заснеженной пристани стоял невысокий старичок. Широкий нос лепёшкой, копна нечёсаных волос и окружённые морщинами ясные глаза. – Боги уходят – мы оставляем этот мир, – улыбался старец, а поражённая Злата не могла отвести от него взора. – Да, и Полоз вместе с Горычем покинет воды океана, – ответил старче на немой вопрос Златы, что внимала ему, едва дыша. – Блажен уйдёт ко дну, а Горыныч улетит к звёздам Краколиста. Сила Звёзд отныне будет меркнуть, как и Нити пряжи Макоши, что вы зовёте ворожбой, – улыбался Сварог. – Серебряную Песнь можно будет слышать только в сердце.

Небесный Отец подошёл к поражённой Злате и взял царевну за руку. Касание, походившее на дуновение холодного ветра, открыло Злате небывалое видение: могучие льдины Мёртвых Земель смыкались над рушащимся Колодцем, и твари Неяви гибли в морских пучинах. Злата видела, как небывалое землетрясение раскололо Блажен, как треснул мост и рухнули Небесные скалы, а пятиглавый дракон исчез в небесах. Видела, как Полоз и Горыч покинули океан, устремившись в сияющие Врата, что низверглись в пучину вод; видела, как рухнули подводные города и как души порабощённого Полозом, а затем – Кощеем – морского народа обрели свободу… Видела, как Ний стал свободным – Морской Князь исполнил Слово, данное Богам, и теперь следовал по Дороге Жизни дальше.

– Теперь мир – ваш, – улыбнулся сквозь видение старец и исчез в ореоле ослепительного света.

Свет мерк, открывая взору укрытую снегом Идру и корабли со спущенными ветрилами. Тягучая, но светлая тоска сковала сердце, и Злата ещё долго смотрела на заснеженную пристань, не в силах поверить явленному. Холодный ветер последнего зимнего месяца стелил по белокаменному пирсу позёмку, и Злате чудилось, будто в причудливых узорах снега она видит весь свой путь, что ей предстоит пройти, – всё то, что ей ниспослали Боги, прежде чем уйти.

– Великий Тенгри, что сейчас было? – далёкий голос привёл царевну в чувство, и Злата обернулась: великий хан смотрел на неё так, как и все собравшиеся на пристани – с ужасом, смешанным с благоговением.

– Вы тоже это видели? – тихо спросила Злата.

– Это было невозможно не увидеть, – ответил Тевур. – Я подобной ворожбы прежде не встречал…

– Боги оставили этот мир, – прошептал Далемир, но его шёпот услышали в Солнцеграде все.

* * *

Через несколько дней в Солнцеграде провели Великий Собор, на котором присутствовали все великие князья Сваргореи и великий хан Нового Каганата. Впервые Великий Собор вёл не царь, а вся Палата – и князья, и веденеи, и колосаи; первые на Собор допустили избранных горожанами веденеев и даже народного царя – невысокого человека преклонного возраста с бегающими хитрыми глазами – Мстислава.

И впервые царя выбирали голосом, а не мечом.

Несмотря на то что Злата по-прежнему настаивала на своей казни, царевну не только помиловали, но некоторые даже отдали за неё свой голос, что вызвало в зале неплохой переполох. Даже Гоенег, что видел схватку царевны и Бессмертного, готов был убить Злату взглядом и не стыдился высказывать ругательства тем, кто поддержал её, – она, как-никак, и привела Кощея в Свет! Василиса едва успокоила своего отца, который впервые позволил себе подобное. Злата же выносила испытания достойно: восседала на своём месте гордо (царские престолы пустовали, все расположились на скамьях и стульях), не опуская взгляда и выдерживая гневный взгляд Гоенега и других.