За девятое небо

Светозар внимательно смотрел на девушку, что стояла в дверях Живого Терема – не так он представлял легендарную Ягу. Хотя девичий облик мог быть лишь ворожбой – сын Леса хорошо помнил русалочий морок.

– Ты – мёртвый, которому я должна помочь? – повторила дева мягко.

Свет золотой свечи, которую она держала в руках, отгонял синий сумрак зимнего вечера, сусальным золотом разливался по светлым распущенным волосам ворожеи и по белому трауру её одежд.

– Я умирал, – ответил Светозар. – Но благодаря Песне Леса я вновь в Свету, а жив или мёртв – судить не мне, а Лесу.

Девушка нахмурилась, наклонила голову набок, внимательно смотря на Светозара.

– Я не могу вспомнить, для кого набрала живой воды и мёртвой, – наконец произнесла, и сын Леса удивился её словам. – А ещё я что-то отдала… кому-то, – дева вздохнула и махнула рукой на дверь: – Проходи, будешь гостем моим. Скоро совсем стемнеет.

Но Светозар не спешил принимать приглашение – сказанное юной Ягой насторожило сына Леса – видимо, Топь обманом нашла себе новую Хозяйку.

– Может, ты выйдешь ко мне? – спросил Светозар, и Дрозд, круживший над сварогином, опустился на навершие тояга, отчего бубенцы бесшумно качнулись.

– Не могу – зима больно студёная, – произнесла дева. – Как звать тебя, гость мой?

– Лес нарёк меня Светозаром, – положил на сердце руку сварогин. Дум Яги он не слышал совсем – точно зачарована. – Тебя как величают?

– Мирославой, – улыбнулась волхва. – Мы так и будем у порога говорить? – удивилась. – Может, пройдёшь в избу? Не страшись – кроме меня в доме никого нет.

Вечер полнился холодной тьмой; лес, окружающий озеро, высился неприступной чёрной стеной – предложение тёмной волхвы виделось не таким уж обманом. Светозар взглянул на Дрозда – птица, наклонив голову, чирикнула. «Ладно, – подумал сварогин. – Раз даже Проводник согласен с Мирославой-Ягой, то последую я за Судьбой».

Светозар ступил с берега на воду – и не промок. Поднялся по скрипучим ступеням крыльца и поклонился Мирославе. Волхва, кивнув сварогину, повела его в сени: свеча в девичьих руках озаряла тёмные сырые половицы, что заупокойно скрипели под ногами, белёсые грибы и плесень; потолок терялся в казавшемся живым чёрном тумане. Мирослава дошла до покосившейся двери, отворила её и исчезла в кромешной тьме.

Светозар, медля, вновь обратил взор на Дрозда, сидевшего на тояге: птица пропела. Вздохнув, сварогин последовал за волхвой.

Когда за Светозаром закрылась дверь, непроглядный мрак подёрнулся дымкой: воздух переливался серебристыми узорами, походившими на блики воды. Среди тумана появлялись неясные фигуры, они танцевали, очаровывали и исчезали, подобно сну.

Но сын Леса не поддался мороку: Светозар, вспомнив о погибшей Марье, зашептал Слова, окружившие его золотым кружевом. Марья умерла, спасая его, не напрасно, думал сварогин, шепча всё сильнее – вязь его слов разгоралась ярче, и тьма отступала перед силой тёплого живого света.

Мрак, оседая, медленно таял, открывая величественные чертоги. Высокие резные колонны держали купольный свод; дрожащие свечи плыли по воздуху, освещая золотую роспись багряных стен и тяжёлый алый бархат, что закрывал окна. В сердце горницы бил обнесённый мраморной кладкой родник; на ступенях подле родника сидела Мирослава. Она разложила на полу скатерть с фруктами и вином.

– Проходи, будь гостем моим, – улыбалась волхва. – Отведай кушаний заморских. – Мирослава махнула рукой на яства.

– Не нужны мне твои кушанья, – строго ответил Светозар, и улыбка спала с девичьего лица. Сварогин, опираясь на тояг, на котором по-прежнему сидел Дрозд, шагнул к Мирославе ближе. – Ты обещала, что не будешь ворожить.

– Так я и не ворожила, – пожала плечами Мирослава, продолжая внимательно смотреть на юношу своими большими голубыми глазами. – Это всё терем, – развела руками. – Он – живой.

Дрозд согласно пропел, но Светозар с недоверием посмотрел на своего помощника: могут ли чары опутать и птичью душу?

– Ох, не верю я тебе, волхва, – покачал головой Светозар. – Однако благодаря твоей воле я здесь – даже после стольких уроков, вновь попался в путы морока! – сокрушался сварогин.

– Это не моя воля, – нараспев отвечала Мирослава. – Терем стоит на Чёрном Озере, в котором властвует Топь. А она никого не отпускает.

Светозар нахмурился: неужели морок, насланный Топью, всё ещё продолжается, а сам он по-прежнему находится на дне болота? Но Дрозд возмущённо пропел, и Светозар отогнал думы. Осторожно подошёл к Мирославе и опустился на ступени рядом с ней. В воздухе витал сладкий, пряный аромат.

– Хочешь, я вина тебе налью? – Мирослава протянула Светозару кубок, но юноша покачал головой.

– Я не пью хмельного – не убиваю дух, – проговорил. Светозар положил тояг рядом, и Дрозд перепорхнул на плечо сына Леса. – Кто ты? – спросил, внимательно глядя на волхву, которая поставила кубок обратно.

– Не знаю, – пожала плечами девушка и, взяв кусочек яблока, протянула его Светозару: – Это-то ты ешь?

– Я ничего не ем, – строго ответил Сварогин, не желая вкушать заговорённых яств иного мира со скатерти-самобранки. – И тебе не советую.