За Дунаем

Земля, на которой каждую весну сеяли горцы ячмень, приняла не одну человеческую жизнь. С тех пор, как предок Царая прикатил гранитные глыбы и обозначил ими границы своего участка, прошли многие годы. Кажется, камни, что застыли на углах участка, подобно боевым башням, пустили в землю корни.

Земля...

С какой надеждой сотни горских семей переселились в долины, и все же земли не хватало. И не кому-нибудь, а горцам. Бедняк неистово молился богу и совершал бесчисленные жертвоприношения. Но всевышний не слышал его молитв. Видно, он разбирался в людях.

Царай тоже совершал обряды и терпеливо ждал, когда же бог обратит на него внимание. А так как бог не откликался, то ему не оставалось ничего другого, как сеять на своей пашне и с трудом сводить концы с концами.

Царай с утра ушел из дома. Он побывал у соседа Тарко, потом заглянул на мельницу, оттуда завернул на пашню. «Корзинок бы сорок надо принести земли. Да только откуда? Может, в лесу поискать? И разрешит ли сход?» — Царай направился на противоположный северный склон, заросший кустарником, да чей-то голос заставил его оглянуться.

—      О, Царай, не думаешь ли ты, что за ночь у тебя стало больше земли?

—      А, это ты, сосед? Да услышит бог твои добрые слова!

—      Тогда я не стану завидовать тебе, Царай. Где ты возьмешь столько волов, чтобы вспахать всю землю? А потом, не забудь, тебе придется плести сапетки. Надо же где-то хранить ячмень, а у тебя всего четыре старых плетеных корзины. Э, на меня не надейся, сам ломаю голову, не знаю, куда буду ссыпать зерно.

К Цараю подошел мужчина лет сорока, стянул с головы войлочную шляпу, вытер ею горбатый нос, потом помахал перед вспотевшим лицом.

—      Эх-хе, а я, Царай, завидую тем, кто переселился в долину,— сказал горбоносый и, подоткнув под ремень потрепанные полы выгоревшей черкески, присел

201

на корточки.— Давай и мы двинемся отсюда. Может, .ты подумаешь?

—      Не хочу быть ишаком у кого-то,— Царай опустился рядом с горбоносым.

—      А ты думаешь, я во сне вижу баделят? — буркнул тот.— Ты мне скажи, какого черта осетины кланялись русскому царю в ноги? А? Теперь надо и русскому царю угодить, и баделятам услужить.

—      Тугановы не ходили к царю, они сидели дома и ели шашлык с кабардинскими князьями. А теперь у них земли больше, чем у всех осетин. Я тоже не знаю, зачем только мы роднились с русским царем?

Горбоносый с силой ударил кулаком по земле:

—      Да сгорит его дом, а вместе с ним и Кубатиевы, и кабардинский князь с приставом... Я тебя спрашиваю, кто подумает о нас? Эх, была бы у нас такая сила, как у нартов... Русский царь и его братья оказались нечестными. Они отдали всю землю баделятам,— не унимался горбоносый.—У меня вместо подушки — думы о земле... Ладно, пойду я. Да, старшина сказал, чтобы никто не покидал аул.

Горбоносый состоял при старшине Стур-Дигорского прихода курьером и потому узнавал новости прежде других. Он встал, потянулся.

—      В гости к нам надумал пожаловать чиновник из Владикавказа.

—      Что ему нужно от нас? — резко спросил Царай и подумал: «Настала пора рассчитаться с приставом... Ишь, думает, наверное, что я забыл, все. Убью его в горах, а потом пусть Кубатиевы дознаются обо мне!»

—      Может, гость скучает без меня... Надо приготовить ему угощение. Вдруг надумает зайти в мой дом. Пойду...

Царай потер ладонью широкий лоб и направился к своей сакле. Она стояла особняком на пологом утесе. Никто в Одола не знал, зачем понадобилось предку Царая селиться над самой пропастью. Старики говорят, будто они слышали, что род Хамицаевых берет начало с тех пор, как построили саклю, в которой живет Царай. А уж потом стали селиться рядом горцы из других ущелий; И, конечно, Царай гордился этим.

35

Оставив отряд на опушке леса, Христо в сопровождении четырех гайдуков поскакал к деревне. Она виднелась на склоне, окруженная густым дубняком. В самом центре деревни возвышалась церковь. Туда-то и спешил воевода. Священник, строгий с прихожанами старец, через своего человека передал Христо десять золотых монет. При этом посредник сказал, что батюшка прислал флорины за молодецкое дело, в котором было убито десять жандармов, и всякий раз, когда гайдуки будут также находчивы и смелы, их ждет благословение бога, удача и десять золотых.

Христо передал через посланца, что будет в деревне, и указал день.