За Дунаем

—      Ай, молодец Александр! Хорошее вино сердце веселит.

—      «Век живи—век учись», говорят у нас,—Александр нетерпеливо поглядывал, как денщик разливает вино; ему казалось, что делает он это чересчур медленно, и сердился на него, готов был взяться за дело сам.

Дружно чокнувшись, приложились к ковшам, молча выпили и сразу же потянулись к закуске.

—      Как вы думаете, господа, когда начнется переправа бригады? — спросил Александр, обтирая губы салфеткой.— Право же, уж надоело ждать. Ехал спешно на войну, а попал на отдых. Слышали, господа, новость? Главнокомандующий Абдул Керим-паша поклялся, что русские не решатся на переправу у Си-стова.

—      Почему? — спросил Есиев.

—      Укрепление, крепость, крутой берег... Только безумцы решатся на такое.

—      Эх, был бы приказ...— вздохнул Гайтов.

—      Паша сказал, что скорее у него на ладонях вырастут волосы, чем русские рискнут!

—      Он большой шутник,— Есиев погладил рукоятку кинжала.

—      А не кажется вам, господа, что это так. Похоже, наши готовятся брать Никополь и Рущук... Уже третий день артиллерия обстреливает эти крепости.

Поручик Гайтов, не переставая есть, молча протянул ковш денщику, и тот проворно схватил бочонок. Подставил посудину и командир дивизиона Есиев.

—      Никто ничего не знает, в секрете держат,— проговорил Есиев.— Известно одно: люди рвутся в дело...

Александр взял с тарелки горячий кусок мяса, подкинул на ладони, подул на него и, прежде чем откусить, сказал:

—      С такими казаками скоро до Стамбула дойдем!

Сотник ел быстро, обжигаясь с непривычки, а когда покончил с куском, потянулся за другим:

—      Бог ты мой, как вкусно! Пожалуй, сейчас нам до Стамбула далеко, надо прежде Дунай перейти...

Сидел Александр, поджав под себя ноги по-восточному. Попав впервые в общество охотников, Верещагин старался во всем подражать им. Но у него еще не все получалось, и он от этого страдал.

—      Казак много спать будет — скоро ленивым станет,— Гайтов чокнулся с Есиевым, дождался, когда наполнят ковш Александру, с ним чокнулся.— Пусть бог помогает нам!

—      Оммен! — сказал Есиев.

—      Дай бог! — поддержал Александр.

Выпил Гайтов и, не закусывая, опрокинулся на спину, задумался.

—      Запах пороха щекочет нервы.— Александр оглянулся на денщика, и тот удалился, прихватив полный шампур с недожаренным мясом.

Он двигался по-утиному и боялся выплескать вино из глиняной чашки, которую раздобыл у румына.

Устроившись у входа в палатку, он, не мешкая, приложился к вину. Высокая лохматая папаха его съехала на затылок. Было слышно, как он вздохнул, свободно, глубоко.

—      Не к теще ехали, а на войну и вдруг остановились на виду у неприятеля,— Александр последовал примеру Гайтова и тоже опрокинулся навзничь.

Тишина. Бивуак ушел на покой. Мимо проскакал

всадник, и опять стихло вокруг. Есиев оперся на локоть и подбросил в огонь сучьев.

—      Государь прибыл, где-то поблизости от Зимниц остановился,— Есиев лениво зевнул.— Ну, что, господа, пора спать, завтра может случиться переправа. Только в каком месте?

—      Надо полагать, там, где войска,— Верещагин вытер подбородок.

—      Ха-ха! Они по всему берегу Дуная,— весело сказал Есиев.

Смутившийся Александр что-то' пробормотал. Не заметив, однако, смущения сотника, Есиев воскликнул:

—      Держу пари, переправа будет против Систова!

—      Значит, тебе известно? — обернулся к нему Гайтов.

—      Мне так хочется!

—      Послушай, Асламурза,— Гайтов понизил голос,— что там натворил Мамуков?

Отодвинув от себя пустую плошку, Есиев сел и подкрутил кончики пышных усов.

—      Господам, непременным членам съезда^ мировых судей Владикавказского мирового округа, в просьбе отказано!

Все засмеялись шутке командира дивизиона.

—      Нет, правда, как с ним, беднягой, велено поступить? Ему охота воевать, он уж очень просил меня поговорить с тобой. Я обещал ему. Ты же знаешь, что мы с ним из одного аула.

—      Эх, Индрис, да разве мы можем сейчас отпускать отсюда всадника? Война начнется, и мы все пойдем в строй. Ты что, никогда в бою не был? Судьи требуют посадить Ебаза Мамукова в тюрьму на шесть месяцев. Бараны, а не люди! Он оскорбил чиновников, но те не успели надеть на него кандалы... А оскорбил за что? Не отпускали его в полк из-за того, что долг у него был перед канцелярией. На вот, читай сам, что они пишут,— Есиев вытащил из внутреннего кармана пакет, передал Гайтову.

Повернувшись спиной к костру, Гайтов протер глаза, откашлялся:

—      Ну-ка, посмотрим. «Съезд мировых судей, рассмотрев в распорядительном заседании рапорт...» — Индрис возмутился.— Их бы сюда, законников... «При-

говор не может быть приведен в исполнение за выбытием его в поход с Терско-Горским конно-иррегулярным полком в Дунайскую Армию...» Да ну их к черту,—Гайтов вернул Есиеву письмо и снова улегся на спину.— А что решил генерал?

—      Гм! Как и ты, послал их к черту! — засмеялся Есиев.— Генерал просит съезд потерпеть, пока окончится война.

—      Которая еще и не начиналась! — отозвался Г айтов.

—      А если он погибнет? — Верещагин снова сел.