За две жизни до мечты

Было ясно как день, для чего ему нужны деньги, но отказать старинному другу не решился. Поэтому и предложил альтернативный вариант развития событий, а Вовка на него с удовольствием согласился. Уже через пятнадцать минут мы сидели под ещё пригревающим октябрьским солнцем на летней площадке небольшой шашлычной, а когда принесли наш заказ, Вовка лихо подхватил запотевший графинчик и так же лихо разлил водку по пластиковым стаканам.

– За встречу! – торжественно продекламировал он и, не дожидаясь, залпом осушил посуду. Не поморщившись. Крякнул, закусил корнишоном, откинулся на спинку пластикового стула и великодушно разрешил:

– Рассказывай!

Я вкратце описал, чем занимался последний десяток лет, а он мне рассказал, как не вышла у него карьера военного, как связался с азерами с рынка, а те его подставили на валюте. Как отсидел он пять лет за эту подставу и как перебивался после отсидки на стройках разнорабочим. И о том, как запил от безысходности, тоже рассказал.

– Ты думаешь, я не понимаю, что я алкаш конченый? Я пьянь, а не идиот, Серый. Не хуже тебя это понимаю. Знаю, что смерть мне будет от водки, но ничего не могу с собой поделать. Да и хочу ли, тоже не уверен. Бабу мне надо путёвую, чтобы в ежовых рукавицах держала. Только где ж её возьмёшь такую, чтоб на меня полубомжа повелась? Если бы баба, Серый, – клянусь! Детей бы завёл! Воспитывал бы! Я бы их в футбол научил… Помнишь, как я в футбол бегал? А!? Всех мы с тобой делали как сынков! Козырная команда была!

Вовка приуныл, глядя на шумящий вдалеке проспект.

– У тебя работа-то есть? – спросил я.

– Ну вообще я на столярке последний раз батрачил. Но там хозяин – та ещё падла – на зарплату прокинул. Я его послал и сейчас вот месяц пока без работы. Но я ищу! Если ты за бабки паришься, то обещаю…

– Да не переживаю я за бабки, угомонись. Если тебя так это волнует, то в следующий раз ты меня угостишь, договорились?

– Не вопрос, старик! О чём речь вообще?

Мы неспешно закончили обед и пешком отправились в ЖЭК, чтобы уладить кое-какие вопросы, связанные с приватизацией квартиры. По дороге Вовка долго пел мне оды о том, какой я молодец, что выбился в люди и всё такое прочее. Я из уважения слушал, а на душе было горько и паскудно. Наверное, от того, что не мог ответить ему тем же.

Чем больше я размышлял о Вовке и о его положении, тем сильнее крепла уверенность, что нужно его как-то спасать. Надо обязательно что-то делать! Он остался совсем один. А как расплакался в подъезде? В общем, не было у него теперь никого, кроме меня, и бросить его, означало бы – обречь на медленную, но верную гибель. Такого морального права у меня не было.

– А помнишь наш чердак? Ну, лабораторию эту и балку деревянную с надписями. – Вовка улыбался, когда говорил это.

Я тоже улыбнулся и кивнул. В груди как-то потеплело и немного заныло. Эдакая лёгкая, но сладостная боль.

– Помню, конечно! Мне та блондинка с обложки «Работницы» до сих пор покоя не даёт. В эротических снах приходит. Помнишь её? В сарафане таком бирюзовом. Она единственная, наверное, без химии на башке была. Остальные все под Макаревича косили.

Вовка хохотал от души. До слёз. Было видно, что тоже помнит.

– Мочу с ней выпариваете, небось? В снах этих ваших.

– Не-е-е, – запротестовал я. – У меня на неё каждый раз совсем другие планы. Но, блин, как до дела доходит, эта зараза в химичку нашу превращается…

Мы снова рассмеялись, а когда чуток успокоились, Вовка перевёл дыхание и воскликнул:

– Кстати! Я же узнал, откуда взялась та балка! Прикинь! Она старая. Очень! Ну, в смысле – совсем! Дом у нас не такой старый, как это бревно. Нет, он-то конечно старый – дом наш, но балка эта вообще старая! В общем, она из какого-то господского дома старинного. Там такая история… После революции, когда коммунисты отстраивали Страну Советов, разбирались по всей нашей области господские дома на стройматериалы. Ну ты понял, да? Всякие там… купеческие усадьбы… Какие ещё бывают? А! Графские! Они же, типа, роскошные, а от города далеко. А зачем трудовому народу роскошь за городом? Разбирали… А потом из этого хлама в городе коммуналок всяких понастроили. Вот в нашем доме как раз из таких брёвен крышу новую и слепили. Усекаешь?

– Да ну… Чушь какая-то.

– Ничего не чушь! Мне не веришь – в ЖЭКе сейчас спроси! Там должны знать, как и когда дома строили.

– Даже если так, что это меняет?

– Как это что? Всё меняет, Серёга! Клад у нас в области где-то лежит, а не за сотни километров! Из области это бревно!

– Так там же, вроде, Дон был…

– Великий Дон, Серый! – он демонстративно поднял указательный палец. – Великий, мать его, Дон! Так раньше Северский Донец назывался! Так что никакой это не Дон, Шерлок Холмс ты липовый! Донец наш родной в двадцати километрах отсюда! Рядом!