За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Плохое снабжение, падение показателей промышленного производства, социальное напряжение, по мнению Центра, были следствием лени, иждивенчества и даже саботажа местного партийного, советского и хозяйственного руководства. Недовольство работой местной номенклатуры пропитывает доклады и резолюции XVIII съезда ВКП(б), XVIII Всесоюзной партийной конференции, пленумов 1939–1941 годов, постановления ЦК и СНК того времени. Конфликт между центральной и местной властью, признаки которого проявились в хлебном кризисе 1936/37 года, не был преодолен к началу 1940‐х. Перед войной Политбюро усилило централизацию и контроль за деятельностью местных партийных, советских и хозяйственных органов, пытаясь заставить их работать лучше, однако это не изменило экономическую ситуацию[470].

В этих условиях просьбы о введении карточной системы или закрытой торговли на подведомственных предприятиях расценивались Центром как стремление местного руководства идти по наиболее легкому пути, как нежелание работать, проявлять инициативу, изыскивать местные ресурсы для улучшения положения. Запрещая вводить закрытую торговлю и карточки, Центр пытался заставить местное руководство искать другие способы преодоления продовольственных трудностей. И во время хлебных трудностей 1936/37 года, и во время последнего предвоенного кризиса Политбюро отказалось узаконить закрытые распределители местной номенклатуры, считая это незаслуженной привилегией.

История «незаконнорожденных» карточек 1936/37 и 1939–1941 годов показывает, что «свободная» торговля приходилась родной сестрой карточной системе первой половины 1930‐х. Обе представляли централизованное нормированное распределение, но лишь разные его состояния: одно — кризисное, другое — относительно спокойное. Суть торговли первой и второй половины 1930‐х определяли одна и та же экономическая причина (товарный дефицит) и общая политика (концентрация ресурсов в руках государства и их перераспределение в пользу тяжелой индустрии). При ослаблении товарного дефицита централизованное распределение освобождалось от крайностей карточного снабжения, приобретая видимость «свободной» торговли. При обострении товарного дефицита «свободная» торговля легко давала рецидивы карточной системы.

ГЛАВА 3. ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВО И РЫНОК В ЭРУ «СВОБОДНОЙ» ТОРГОВЛИ

Подпольные миллионеры социалистической экономики

В годы «свободной» торговли предпринимательство и рынок продолжали развиваться. Подсобные хозяйства крестьян — клочки земли в четверть гектара — значительно опережали колхозы в животноводстве и производстве овощей. В 1937 году в общем объеме валовой продукции крестьянские подсобные хозяйства обеспечивали более половины картофеля и овощей, более 70 % молока и мяса[471]. В личном, а не колхозном хозяйстве проявлялась крестьянская предприимчивость.

Продукция подсобных хозяйств крестьян обеспечивала 80 % продаж на «колхозном» рынке. Во второй половине 1930‐х годов крестьянский рынок заметно вырос, на его долю приходилась пятая часть товарооборота продовольствия[472]. Подсобное хозяйство и рынок оставались главным источником продовольственного самообеспечения крестьянства и их денежных доходов. Исключительную роль играл крестьянский рынок и в снабжении горожан, для них он оставался главным поставщиком мясо-молочных продуктов, овощей, картофеля[473].

Однако рост предпринимательства в сфере аграрного производства и крестьянского рынка по-прежнему был ограничен скромными размерами подсобных хозяйств, отсутствием собственности на землю и недопущением найма рабочей силы. Показательна в этом отношении попытка крестьян расширить размеры подсобных хозяйств за счет колхозной земли. Труд в колхозах мало привлекал — что толку работать, если осенью государство все заберет подчистую. Колхозники заботились больше о своем личном хозяйстве, чем о колхозном[474]. Поскольку государственные заготовки исчислялись с посевной площади и поголовья скота, колхозы стали сокращать посевы, и были случаи, когда пытались «порезать» колхозный скот — планы заготовок при этом уменьшались. Колхозная администрация раздавала общественную землю в личное пользование. Земля, которая не являлась ни собственностью крестьян, ни собственностью колхозов, продавалась, покупалась, сдавалась в аренду. За годы второй пятилетки колхозные посевы сократились, подсобные хозяйства колхозников выросли на 2,5 млн га. В колхозных полях появились крестьянские хутора и даже поселки. Быстро росло поголовье скота в личном владении крестьян. По численности оно превышало колхозное стадо. Для пополнения ферм и выполнения плана колхозы зачастую покупали личный скот колхозников[475].