За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

В многообразии существовавших в мире систем государственного регулирования снабжения одна из наиболее древних отделена от нас четырьмя тысячелетиями. Мы находим ее в Месопотамии более 2 тыс. лет до нашей эры[517].

По мере развития древних государств Месопотамии государственный, он же царский, сектор приобретал все большее значение. Усиление роли государства во многом определялось необходимостью создания и поддержания трудоемких ирригационно-мелиорационных систем земледелия. Цари Месопотамии принудительно скупали по минимальной цене землю у подданных и физически истребляли старую знать, присваивая ее земли. В одно общегосударственное хозяйство были слиты и храмовые земли.

Государственный сектор хозяйства поглотил все остальные. Поскольку частных земель практически не осталось, внутренняя торговля резко сократилась. На смену ей пришло централизованное распределение продовольствия. Все население работало на государство (царя), за что получало пайки. Существовала иерархия пайков. Наименьшие нормы продуктов имели рабы-илоты — земледельцы, пастухи, рыбаки, ремесленники, которые составляли главную рабочую силу в государственном хозяйстве восточных деспотий. Свободное население — ремесленники, административные служащие, воины также жили на пайке, только большем. За вычетом пайков, урожай с царских полей и продукция царских мастерских шли на содержание двора и войска, на жертвоприношения в храме и внешнюю торговлю. Централизованное управление существовало не только в земледелии, но и в ремесленном производстве и скотоводстве[518].

Организация единого государственного (царского) хозяйства в масштабах большой территории требовала огромного количества административного персонала — надсмотрщиков, писцов, начальников отрядов рабов, начальников мастерских, управляющих. Это была огромная армия чиновников, которую набирали из разорившихся общинников. Получая кусок государственного пирога, чиновники вместе с войском и жречеством составляли социальную опору режима. В системе управления хозяйством все фиксировалось: выдача продуктов, учет рабочей силы, выполнение норм и т. д. Благодаря бюрократизму восточных деспотий музеи мира хранят тысячи глиняных табличек с клинописью — документы учета в хозяйстве царей.

Восточные деспотии были уязвимы для голода. Поскольку своих хозяйств у людей не было и они жили пайками, поступавшими из урожая государственного (царского) хозяйства, то любая остановка централизованного снабжения, преднамеренная или случайная, грозила бедой. Хозяйственная система классических восточных деспотий была неэффективной: скудный паек рабов-илотов создавал слабые стимулы к труду. Это предопределило нежизненность системы. Сохранять громоздкое государственное (царское) хозяйство и управлять им в течение долгого времени оказалось невозможно. Так, царство III династии Ура, где описываемая хозяйственная система достигла наивысшего расцвета, просуществовало около 100 лет. Затем государственное хозяйство распалось, земля была роздана в частное пользование.

Новое время внесло лепту в опыт государственного регулирования снабжения. Парижская коммуна, например, не избежала карточек. Однако особо богатым в этом оказалось новейшее время. Мировые войны XX века, вызвав резкое обострение дефицита ресурсов в воюющих странах, привели к усилению централизации и активному вмешательству государства в систему снабжения, которая до этого регулировалась рынком. Немногие из воевавших государств избежали введения карточек.

Во время Первой мировой войны принципы, на которых основывалось распределение продуктов и товаров, были едины в Германии, Австрии, Франции и России[519]. В первую очередь снабжалась армия, которая находилась на пайковом довольствии. Карточки как мера ограничения и регулирования потребления гражданского населения появлялись стихийно по инициативе органов местного управления. В России карточки вводились кредитными и потребительскими обществами, союзами кооперативов, местных торговцев, городскими самоуправлениями и земскими организациями. Стихийность распространения карточек определила пестроту норм, ассортимента нормируемых продуктов и принципов распределения. Сведения о локальных карточных системах свидетельствуют, что в тех случаях, когда стратификация снабжения существовала, она определялась в основном принципами социальной справедливости. Преимущества при получении калорийных продуктов, например молока и мяса, имели дети и больные. В некоторых местностях карточки выдавали только беднейшим горожанам и семьям нижних чинов, призванных в армию.

Общегосударственные карточные системы с едиными нормами и принципами стратификации всего населения страны были введены в период Первой мировой войны только на отдельные продукты. В Германии и Австрии общеимперские карточки существовали на мясо, хлеб, сахар, готовое платье, керосин; во Франции и Англии — только на сахар и уголь; в России — на хлеб и сахар (запрет на продажу алкогольных напитков во время войны привел к развитию самогоноварения).