За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Нормы, установленные для иностранных рабочих и специалистов, по тем голодным временам были очень высоки (см. приложение, таблица 5). Особенно поражают нормы мяса — 9 кг в месяц для специалистов и 6 кг для рабочих! В конце 1932 года мясные нормы были снижены соответственно до 5 и 3 кг, однако все еще оставались очень высокими по сравнению с нормами других потребителей. Для советских индустриальных рабочих, например, в то же время норма мяса составляла 2 кг в месяц. Установленные для иностранцев нормы превышали и нормы красноармейского пайка. Продукты, не указанные в списке нормированных, должны были продаваться иностранцам в неограниченном количестве. Попытки Наркомснаба повысить для иностранцев цены на продукты до уровня государственных коммерческих пресекались по протестам ВСНХ и наркоматов. Иностранные рабочие и специалисты покупали товары по низким ценам карточного снабжения.

Иностранцы, работавшие в СССР, получили еще одну привилегию. Политбюро разрешило им беспошлинно ввозить товары из‐за границы. Правда, число посылок, ассортимент и количество ввозимых вещей ограничивались размерами личного, довольно скромного потребления, но тем не менее посылки из‐за границы были существенным подспорьем в те годы. Для советских граждан были установлены огромные пошлины на индивидуальный ввоз из‐за границы предметов одежды, домашнего обихода и продуктов питания. За несколько кусков мыла на таможне нужно было заплатить 80, а за фруктовый торт — 60 руб. пошлины (при средней зарплате рабочего 125 руб. в месяц). Высокими запретительными пошлинами руководство страны фактически перекрыло один из возможных путей самоснабжения населения[188].

Привилегии, установленные для иностранцев, не распространялись на тех, кто приехал работать в СССР по своей инициативе, не заключив контракта с советскими представительствами за рубежом. В этом случае иностранцы разделяли судьбу советских граждан.

Иностранные дипломаты и корреспонденты вначале пользовались особыми распределителями, где покупали товары на рубли. В конце 1932 года в связи с начавшимся в стране массовым голодом и «валютной лихорадкой» дипраспределители были закрыты. Вместо них открылись специальные магазины Торгсина, где продажа шла на валюту. Несмотря на предложения НКИДа, Политбюро отказалось понизить цены на продукты для представителей дипкорпуса[189].

Концентрация в немногих крупных центрах высших государственных, партийных, военных, научных, культурных организаций, работники которых получили спецснабжение, еще более усилила географическую иерархию в снабжении. В областном или краевом городе не было наркомов, академиков, дипломатов или заслуженных деятелей искусств. В этом правиле были лишь редкие исключения[190].

Центром географии снабжения являлась Москва. Индустриальный характер и сосредоточение в столице высшей номенклатуры обеспечивали ей особый статус. Без преувеличения можно сказать, что столица пользовалась спецснабжением, не доступным ни одному другому советскому городу, а тем более поселку или селу. В начале 1930‐х годов население Москвы составляло около 2 % населения страны, а фонды промтоваров, направляемых в столицу, — 15–20 % всех городских фондов Советского Союза. Вслед за Москвой по привилегиям в снабжении следовал Ленинград. Ленинград получал более 10 % всех союзных городских товарных фондов. Только два города, Москва и Ленинград, «оттягивали» до трети промышленных товаров, предназначенных для снабжения городов СССР.

Распределение продовольствия еще ярче показывает привилегированное снабжение двух городов. В 1932 году Москва получила около пятой части всего государственного фонда мяса, рыбы, муки, крупы, маргарина, винно-водочных изделий, предназначенного для снабжения городов СССР, Ленинград — чуть меньше этого. В 1933 году поставки были еще выше — для Москвы и Ленинграда Наркомснаб выделил почти половину государственного городского фонда мясопродуктов и маргарина, треть фонда рыбопродуктов и винно-водочных изделий, четверть фонда муки и крупы, пятую часть фонда сливочного масла, сахара, чая и соли[191].

Привилегии Москвы и Ленинграда не оставались на бумаге. Они гарантировались конкретными мерами. Снабжение этих городов находилось на специальном контроле Политбюро. Только в самую последнюю очередь, после других групп населения, снижались нормы столичных индустриальных рабочих. В случае перебоев, которых, конечно же, было немало, принимали экстренные меры: выделяли дополнительные фонды, вплоть до разбронирования неприкосновенных запасов, создаваемых на случай войны, отправляли товары специальными эшелонами, как говорилось, «воинской скоростью». За Москвой и Ленинградом закрепляли сельскохозяйственные районы, колхозы и совхозы, которые поставляли продовольствие рабочим индустриальных предприятий. Упрощался и порядок снабжения — посреднические звенья исключали, продукция шла прямо от производителя к потребителю.