За фасадом «сталинского изобилия». Распределение и рынок в снабжении населения в годы индустриализации, 1927–1941

Донесения НКВД о поведении людей в период перехода к открытой торговле свидетельствуют о неверии большинства в продолжительность «эксперимента». Люди старались использовать момент и сделать запасы на случай новых затруднений, в наступлении которых мало кто сомневался. Сушили сухари. Особую недоверчивость и предусмотрительность проявляли крестьяне. Торговля хлебом разворачивалась в основном в городах, где концентрировалась торговая сеть. Крестьянский хлебный десант появился в городах не сразу. Вначале прибыли разведчики — представители колхозов, дабы убедиться, действительно ли хлеб продается свободно. Затем города заполнили уполномоченные сельских обществ с деньгами от односельчан и разрешениями сельсоветов на поездку. В их командировочных удостоверениях так и было записано: «Цель поездки — приобретение хлеба». У одной из таких крестьянских групп милиция обнаружила 600 руб. и сотни килограммов хлеба. Крестьяне приезжали и целыми семьями. Сотни человек с подводами оставались ночевать на улицах, чтобы занять очередь с утра. Скупали хлеб мешками, обходя подряд все магазины. Часть хлеба отправляли по железной дороге багажом. На станции Винница, например, НКВД обнаружил 30 мешков с печеным хлебом — 1613 кг. Хлеб шел не только на собственное потребление крестьян, но и на корм скоту. Оживилось самогоноварение. Скупка хлеба в магазинах для некоторых крестьян превратилась в бизнес — они перепродавали затем хлеб на рынке. Эта, по терминологии НКВД, «скупка хлеба для группового потребления» не подпадала ни под одну статью уголовного кодекса и вызвала растерянность «органов», которые не знали, арестовывать закупщиков или нет.

Газеты пестрели победными и хвастливыми заголовками, но хлебные карточки не торопились покидать социалистическую экономику. Ресурсов государства для свободной продажи хлеба не хватало. Во многих регионах мощности хлебопечения были ограниченны, плохо оборудованные магазины и пекарни находились в антисанитарном состоянии, квалификация работников оставалась низкой. Отмечались случаи, когда из‐за недостатка пекарен местные власти организовывали выпечку хлеба по частным квартирам. Строго говоря, неограниченной продажи хлеба не было. Для каждого магазина планом устанавливались ежедневные и месячные объемы продаж (лимиты), превышать которые не разрешалось. Ограничивались и размеры покупки — 2 кг в одни руки.

К середине января 1935 года свободная продажа хлеба почти повсеместно прекратилась — были израсходованы месячные лимиты торговли. В Рязани, например, только за три дня свободной торговли в январе продали 66 % месячного лимита хлеба. Дневную норму распродавали за пару часов. Нужно было ждать новых фондов, которые не могли поступить в торговлю ранее следующего месяца. К концу января практически повсеместно, вопреки желаниям Политбюро, возродились карточки. «Наторговались, хватит, проторговали две недели и сгорели, все запасы вышли, обеднела советская власть», — говорили люди. Праздника не получилось. Вновь огромные очереди, драки, рост недовольства. Фактически свободная продажа хлеба сохранялась только в Москве, и то благодаря тому, что Политбюро постоянно выделяло для столицы дополнительные фонды.

Донесения НКВД за январь — апрель 1935 года полны сообщениями о рецидивах карточной системы[363]. Директора предприятий, отделы рабочего снабжения, торги, райкомы то там, то тут вновь вводили нормы, прикрепления к магазинам, списки. Установленная для открытой торговли норма продажи хлеба (2 кг в одни руки) повсеместно снижалась и колебалась от 300 г до 1 кг на человека. В некоторых местах открытая торговля вообще была свернута, там вернулись к нормам и иерархии снабжения 1931–1935 годов и даже к старым пайковым ценам. Вводя карточки, местное руководство стремилось защитить интересы городских трудящихся, на предприятиях вновь восстанавливались закрытые распределители, колхозников выгоняли из магазинов. Дальнейшее развитие шло по уже известному сценарию — обеспечение промышленных рабочих достигалось за счет ухудшения снабжения врачей, учителей, служащих.

Поскольку восстановление карточной системы шло «снизу», стихийно, нормы и принципы распределения в разных регионах отличались. В одних регионах местные власти следовали уже известной им по временам карточной системы модели снабжения, в других местах появились новые стратификации: промышленные рабочие получали по 1 кг хлеба, рабочие, связанные с сельским хозяйством, по 500–600 г; или хлеб выдавался производственным рабочим, строители его не получали; или холостяки получали 1 кг, малосемейные — 1–1,5 кг, многосемейные — 3–4 кг. Как и раньше, карточки выполняли роль кнута и пряника, с помощью которых местное руководство пыталось заставить людей работать. В ряде мест доходило до крайностей — паек выдавали только при выполнении рабочей нормы.