За фасадом ВОЗ. Рокфеллер, Гейтс и заговор большой фармы против человечества

Понятно, что увеличение финансирования связано с привлечением частных стратегических игроков.

Однако если мы рассмотрим бюджет ВОЗ за последние годы, то увидим, что и сегодня менее 20 процентов этого бюджета поступает от правительств стран-членов организации в качестве обязательных взносов, а более 80 процентов составляют добровольные от государственных или частных доноров, в основном фондов и фармацевтических компаний. При этом доля государств-членов в общем финансировании составляет чуть более половины.

В программном бюджете ВОЗ на 2016–2017 гг. в качестве 20 крупнейших плательщиков, обеспечивающих 3,719 млрд долл. указаны: США, Фонд Билла и Мелинды Гейтс, Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии, Альянс ГАВИ (Альянс по вакцинам), Япония, Германия, Всемирный банк, Европейская комиссия, Ротари Интернэшнл, Национальный благотворительный фонд, Канада, Австралия, Норвегия, Китай, Франция, Центральный фонд реагирования на чрезвычайные ситуации ООН, Швеция, Управление ООН по координации гуманитарных вопросов, Республика Корея, Нидерланды.

В бюджете ВОЗ на 2018–2019 гг. в качестве 10 крупнейших мы видим всё тех же плательщиков (с небольшими изменениями): США, Фонд Билла и Мелинды Гейтс, Соединённое королевство Великобритании и Северной Ирландии, Альянс ГАВИ, Германия, Япония, Управление ООН по координации гуманитарных вопросов, Ротари Интернэшнл, Всемирный банк, Европейская комиссия При этом доля правительств и негосударственного сектора в добровольном финансировании практически одинакова (так, в 2018 г. приблизительно по 1,1 млрд долл.).

Бюджет ВОЗ на 2020–2021 гг. был утверждён в размере 5,8 млрд долл., из которых на обязательные взносы приходится только 956,9 млн долл., а остальные 4,8 млрд. долл. – на добровольные[229].

Надо подчеркнуть, что в связи с повышением роли гибкого реагирования особый интерес представляет взаимодействие ВОЗ и Всемирного банка (ВБ), причём именно в сфере борьбы с пандемией.

Дело в том, что в последние годы для Всемирного банка стало обычной практикой разработка моделей борьбы с пандемией. Такие модели строятся для того, чтобы оценить способность мира противостоять очередной пандемии и разработать оптимальные сценарии действий для финансистов и политиков в условиях чрезвычайного положения или катастрофы. Координация также требует, чтобы министерства здравоохранения в рамках правительства работали с финансовым и туристическим секторами, причём не только на национальном, но и на международном уровне.

Первое моделирование пандемии для министров финансов ВБ провёл на своём ежегодном заседании в 2016 г. В январе 2017 г. совместно с Фондом Билла и Мелинды Гейтс он провёл второе моделирование для руководителей крупных компаний на ежегодной встрече Всемирного экономического форума в Давосе. В июле 2017 г. подобная имитация была проведена в сотрудничестве с канцлером ФРГ А. Меркель для министров здравоохранения на встрече правительств G-20, которая традиционно сосредоточена на финансах и экономике. Наконец, в октябре 2017 г. был разыгран четвёртый сценарий.

Последний стал частью имитации пандемии, проведённой во время ежегодного собрания Всемирного банка в Вашингтоне. Он был представлен тогдашним главой администрации вице-президента США Д. Байдена Роном Кляйном, бывшим руководителем инвестиционной технологической компании «Революция» из Кремниевой долины[230] и координатором по борьбе с лихорадкой Эбола в США. А заключался он в следующем. Министры столкнулись с новой вспышкой инфекционного заболевания. Таинственный вирус вызывал тошноту и убивал людей с пугающей скоростью. Некоторым пациентам приходилось включать аппараты искусственной вентиляции лёгких, чтобы они могли дышать. Новый вирус казался устойчивым к противовирусным препаратам. В течение недели власти закрыли крупные больницы и школы и поместили на карантин тысячи людей. Страх и паника быстро распространились по мере того, как люди в соседних странах заражались и умирали. Так это было описано в статье Леной Сан «Мировые лидеры готовятся к пандемии, которая наступит «раньше, чем мы ожидали»», опубликованной в The Washington Post[231].

По итогам моделирования Кляйн пришёл к выводу, что мир откровенно не готов даже к пандемии среднего масштаба, хотя вероятность её возникновения оценивалась в 100 %. При этом он напомнил, что в следующем году будет столетие великой пандемии гриппа 1918–1919 гг., унёсшей жизни не менее 50 миллионов человек во всём мире.