За флажками

Макарец упал на задницу, ударившись спиной о спинку стола. Головой, слава богу, не ударился – она мотнулась взад в момент удара, а в момент падения уже слегка отставала от остального туловища. Последние макарецовы мозги остались при нем.

Я прошел к столу и нагло взгромоздил на него свою пятую точку. Макарец, таким образом, оказался целиком и полностью у моих ног. А нечего – пусть знает, кто в доме хозяин. И, пока он вытирал кровь с разбитой губы и сплевывал в ладошку осколки зубов, я набирал номер и выговаривал ему за нехорошее поведение:

– Вот ты сейчас сидишь на холодном полу, зарабатываешь себе геморрой и думаешь – какая эта жизнь несправедливая сволочь! Первый встречный-поперечный норовит сразу в зубы дать! И невдомек тебе, что встречный-поперечный сюда не боксом заниматься шел. Ты, возможно, не поверишь, но я просто позвонить хотел. Терпимее к людям надо быть, Макарец. Толерантнее. И они к тебе потянутся. Хотя – сомневаюсь. Просрал ты этот момент. Лет двадцать уже как.

– Я на тебя, сука, докладную директору напишу, – пообещал завгар. В ответ я мотнул ногой и попал ему кроссовкой в ухо.

– Что говорил, что в лужу пукал. Я ведь только что о толерантности толковал – забыл, что ли? Ты мотай на ус, когда умные люди говорят. А докладную пиши. Здесь Ян был, он все видел. И кто потасовку затеял, и как ты сам споткнулся и на мой кулак упал. Правда, Ян?

– Сущая, – тот кивнул и я улыбнулся:

– Вот, видишь! Так что пиши. Все, как есть напиши. А пока заткнись, потому что я по телефону разговаривать буду.

Номер я набирал по памяти. Вспоминал долго, но угодил, куда надо, с первого раза. Это радовало, потому что со мной такое редко бывает – память на циферки хреновая. Вот только ответил мне не Балабанов, а его грозный коллега с хорошей памятью на меня:

– Советский райотдел милиции слушает.

– Балабанова хочу. Это Мешковский.

– Это Мешковский, хочет Балабанова, – задумчиво повторил мент. Видимо, пытался вызубрить информацию. – Я тебя разочарую, Мешковский. Балабанова нет.

– А где он?

– С бандитизмом борется. Где-то в городе.

– А когда он его заборет, я с ним смогу пообщаться?

– Зачем? Когда Балабанов заборет бандитизм, МВД расформируют нахрен. Ты хотел ему что-то передать? Скажи мне, я передам. Потому что он сегодня вряд ли уже появится.

– Не-е, – проблеял я, слегка расстроенный отсутствием нужного мне человека. Представляю, как расстроился Ян, целых два часа втолковывавший мне идею этого звонка. – Ты страшный. Я тебя боюсь. Ты вот сейчас матом заругаешься, и я по углам гадить начну. Как ты себе представляешь такой разговор?

– Короче, Мешковский! Если тебе есть, что сказать – говори, а нет – так я вешаю трубку. У меня работа, усек? – голос хмурого мента действительно стал слегка озверевшим.

Я отнял трубку от уха и потянулся к аппарату с намерением отключиться, но в этот момент в голове что-то щелкнуло и родилась мысль. Я поспешно вернул трубку в исходное положение и сказал:

– Алло, ты еще слушаешь?

– Ну, чего тебе?

– У тебя же память хорошая?

– Не жалуюсь, – буркнул он. – Иногда даже слишком хорошая.

– Ты знаешь шлимазла по имени Самбур?

– Может, по фамилии? Это который Левон Зурабович? Тысяча девятьсот шестьдесят второго года рождения?

– Ну, я рождением не интересовался, но судя по имени-отчеству, тот самый. Знаешь его?

– В первый раз слышу, – хмурый мент оказался, к тому же, весьма ехидной сволочью.

– Да ладно тебе, – я попытался воззвать к его совести. – Что это за человек?

– Очень известная в определенных кругах личность, – туманно ответил мент.

– А поподробнее можно?

– А тебе зачем? – Разговор стал походить на общение двух старых евреек на Привозе. Уступать не хотел никто. Торг грозил затянуться.

– Надо мне, – я вздохнул. – Очень надо. Как раз по делу о разгромленной кафешке. Ты ведь не хочешь сделать подляну Балабанову?

– А ты что, на гниль мне решил надавить? – удивился мент. И, не дожидаясь ответа, сказал: – Нет, не хочу. Тем более, что я и сам к расследованию в некотором роде подключен.

– Ну вот, видишь! – обрадовался я. – Ты хочешь пить, я – писать, так давай не дадим друг другу умереть! Кто такой этот Самбур?

– Нет, Мешковский, ты все-таки жуткое хамло, – задумчиво прогудел мент с той стороны телефонной трубки. – Помяни мое слово – все это закончится тем, что однажды твое хамство тебе же в задницу засунут. Я тебе не скажу, кто такой Самбур. Пока ты не скажешь мне, зачем тебе это нужно.

– Какой любопытный! – проворчал я. – Ладно. Если ты дашь слово, что не будешь ругать меня матерными словами и бить руками по голове, я с тобой, пожалуй, встречусь.

– Бить не стану, – быстро пообещал мент. Интерес у него, видимо, был самый непосредственный, а не «в некотором роде подключен». – А вот на счет матов не ручаюсь. Они у меня для связки слов выскакивают, это процесс неконтролируемый.

– И на том спасибо. Тогда мы через двадцать минут будем ждать тебя у входа в ваш Советский райотдел. Устраивает?

– Устраивает. А «мы» – это кто?

– Я и мой сменщик Ян. Сейчас его очередь машиной рулить. А я, получается, пассажир.

– Хорошо, подъезжайте.