За флажками

— А ты не ссы, — усмехнулся Пистон. — У тебя этих ночей — одна, от силы, осталась. Может, даже меньше.

— А я не ссу, — заверил я его. — Ты хотел терку перетереть. Давай перетрем. Или расхотел?

Пистон в который уже раз смерил меня оценивающим взглядом. И в который раз удовлетворенно кивнул. И подытожил:

— Ну, а что? Давай перетрем.

Я постарался представить, что же он видит, глядя на меня. И пришел к весьма неутешительному выводу — вряд ли супермена. Я, в моем нынешнем состоянии, даже на человека-паука — уж на что личность неприглядная, — не тянул. Невыспавшийся, помятый и небритый. Максимум — мистер Бин с дикого бодуна. А мистера Бина при всем желании к героическим персонажам не отнесешь.

Но, пока мы с Пистоном неторопливым шагом отходили от общей группы, я подумал, что во всем этом есть и положительная сторона. Пистон, понятное дело понаслушался про меня. А тут приехал — и оказалось, что внешний вид совсем не соответствует его прежнему представлению. Скорее всего, именно это и означали его частые оценивающие взгляды. И уж совсем сомнительно, чтобы он после увиденного ожидал от меня героических деяний. А на этом можно было и сыграть.

— Тут дело простое, — сказал я, когда мы отошли на порядочное расстояние. — Тебе война не нужна, нам она тоже не нужна. Но ведь тебе, по большому счету, только я нужен. Парни, что со мной были — их-то зачем прицепом пристегивать? Короче, я тебе прямо скажу: я поеду с тобой. И пацанам отмашку дам, чтобы они не дергались по этому поводу. Но при одном условии — я еду один.

— Типа, очень храбрый фраерок? — усмехнулся Пистон. — А если я всех захочу?

— Тогда у тебя хотелка отвалиться, — сообщил я. — У наших тоже немножко огнестрельного имеется. А кое-кто твоих бойцов и на машине протаранить успеет. Короче, море крови и полчаса драки я тебе гарантирую. И менты все равно на уши встанут. Так что выбирай. Я — вот он. А пацаны — они там, за перестрелкой.

Пистон остановился и уставился на меня тяжелым взглядом. Потом выдавил:

— Хорошо. Я выбираю тебя. И скажи своим корешам, чтобы они забыли. И тебя, и сегодняшнюю стрелку. Не было — ни того, ни другого.

— Вот это я понимаю, — кивнул я, — деловой разговор. А ты меня того… В расход — быстро?

Он усмехнулся:

— Быстро. Ты мне за два дня в гланды пробрался. Чем быстрее от тебя избавлюсь, тем спокойнее спать буду. А спать я уже хочу.

— Аналогично, — я кивнул. — Слушай, а так, чтобы отпустить меня — не получиться? Я бы слинял из города, и ты бы обо мне больше никогда не услышал. Понимаешь — жить хочу, натурально.

— Нет, — Пистон отрицательно мотнул головой. — Не получится. Хотя, конечно, ты парняга лихой. Я б такого в свою команду заиметь не отказался. Но ты сейчас уже слишком много знаешь и слишком засвечен. Вот пару бы дней назад — тогда еще можно было договориться. Так что извини.

— Понятно, — я шмыгнул носом. — А умирать-то как не хочется!

Он усмехнулся, изображая сопереживание, и я понял, что пришла пора действовать. Сейчас он испытывал ко мне нечто вроде даже сочувствия — на свой, конечно, лад. И вряд ли удастся расслабить его еще больше.

Поэтому я коротко рубанул пистона ребром ладони по кадыку. И, пока он, вытаращив от усердия глаза, пытался захватить ртом граммов сто-двести кислорода, обхватил его шею рукой. Шея, на мое счастье, все же имела место быть. Теперь Пистон осуществлял роль замечательного щита между мной и своими боевиками. И я очень надеялся, что от неожиданности они не начнут палить по таксерам. Все-таки неприятность пришла совсем не оттуда.

Что радует — не ошибся. Братва нервно привела автоматы в состояние боевой готовности номер один, но направлены они были в мою сторону. Точнее — в сторону Пистона, за которым я скрывался. И таксеры тоже не стали делать лишних телодвижений, хотя для них мое выступление явилось такой же неожиданностью. По большому счету, статус-кво между двумя группировками сохранилось. Изменения коснулись только меня и Пистона.

А дальше последовала тишина — минуты на две. Видимо, обе стороны усваивали факт, что мощный Пистон был взят в плен совсем не таким мощным, к тому же совершенно уставшим, мной.

Факт усваивался медленно. Но усваивался. Между делом Пистон пришел в себя и попытался внести корректировку в расклад, который его совсем не устраивал. Но я вовремя уловил, откуда дует ветер, сунул ему за ухо палец свободной руки, и он обмяк совершенно.

Держать в вертикальном положении полтора центнера, которые сами стоять уже не могли, оказалось выше моих сил. Я аккуратно усадил безвольное тело на дорогу. Самому тоже пришлось принять сидячее положение, чтобы оставаться вне зоны обстрела. Бред, конечно, а что делать?

Именно в этот момент самый сообразительный из пистоновской братии решил, что пора внести ясность. Самым сообразительным оказался огненно-рыжий тип из пятерки псевдо-бизнесменов, что возглавляли всю бригаду.

— И что дальше? — бросил он в мою сторону.