За флажки

Машина, скрипнув тормозами, остановилась как раз напротив крайнего подъезда двенадцатиэтажного дома. Майор сразу же открыл дверцу, соскочил на асфальт и быстро зашагал к крыльцу, лишь на мгновение, бросив взгляд на тёмные окна восьмого этажа, где располагалась квартира Макаровых.

Остановившись у окна, Андрей приоткрыл фрамугу и закурил, глядя опустошённым и рссеянным взглядом во двор. Там, внизу, люди жили своей жизнью, и никому не было дела до его проблем. Ему некому было излить свою душу, не у кого искать сочувствия и поддержки, даже на дружеский совет он не мог рассчитывать, а не то, что на действенную помощь. Конечно, у Андрея были друзья, но настоящих, которые бы безоговорочно поверили ему и ради него поставили бы на карту собственную репутацию, благополучие и даже жизнь, таких, к сожалению, наверное, не нашлось бы. Да и не мог он втягивать в это дело никого из тех, кого уважал и ценил за искренность и надёжность в отношениях. Моральные принципы не позволяли Андрею подставлять под удар немногочисленных друзей. Нет, со своими проблемами он должен справиться сам, либо проиграть…

Затушив окурок об отлив, Андрей хотел послать его щелчком в пространство, как вдруг взгляд его привлёк только что подъехавший к подъезду автомобиль. УАЗ остановился, скрипнув тормозами, и этот неприятный звук резанул по сердцу Андрея. Хотя проблесковый «маяк» на крыше был выключен, а машина подъехала без эффектного звукового сопровождения, он сразу же всё понял. «Проклятый идиот! – Мысленно обругал самого себя Андрей, метнувшись от окна. – Как я мог не додумать элементарного?! Квартира же на особом контроле. ВОХР предупреждён операми, а тут заявляюсь я и, как ни в чём не бывало, снимаю с охранной сигнализации. Они же наверняка знают, что Ирина в отъезде. Вот придурок!». Выключив на ходу лампы и схватив пакет со стола, Андрей устремился к входной двери. У него в запасе было не больше двух минут, чтобы попытаться найти выход из очередной западни, в которую он снова попался по собственной глупости. «Кассета!» – Мелькнуло в мозгу, и он метнулся к телефону, буквально вырвав дрожащими пальцами из гнезда автоответчика микрокассету. На уничтожение следов пребывания времени не было, да это теперь и не имело значения. Оперативники – люди не глупые. Выскользнув за дверь, Андрей всё же закрыл её на замок, надеясь на то, что это позволит выиграть ещё несколько минут, пока опера не просекут, что он уже исчез из квартиры. Путь вниз через подъезд был закрыт. Он уже слышал, как гулко заскользила в шахте кабина лифта. Наверняка, кто–то из оперов станет подниматься по лестнице, проверяя по ходу все закоулки возле мусоропроводов и выходы на лестницу «чёрного хода», где он мог бы спрятаться, другие поднимутся на лифте наверх и, заблокировав кабину, будут спускаться, тем самым, перекрыв все возможные пути отступления. «Чёрный ход!» – Это было, как озарение, дающее надежду на спасение. Андрей бросился к застеклённой двери, выскочил на лоджию и на мгновение замешкался, лихорадочно решая простую дилемму: вверх или вниз. «Нет, только не вниз, – подумал он, прекрасно представляя, что возле подъезда, наверняка, остался кто–то из милиционеров, а выход с аварийного хода находился рядом с входом в подъезд. К тому же, дверь внизу всегда была закрыта, и выйти оттуда он смог бы только перебравшись на бетонный козырёк над крыльцом, с которого пришлось бы прыгать на виду у всех или же распластаться на нём и замереть в надежде на то, что его не заметят. Оба варианта явно никуда не годились. – Может, через крышу мне удастся попасть на другую сторону дома, а оттуда в крайний подъезд?» Мешкать было нельзя, и он помчался вверх по лестнице, перепрыгивая сразу через две–три ступеньки, позабыв о боли в колене. В эти мгновения он думал лишь о том, что должен, во что бы то ни стало, успеть обогнать кабину лифта и добраться на верхний этаж раньше оперативников, что давало призрачную надежду на спасение.