За глупость платят дважды

Заранее прошу прощения за навязчивость, но до меня дошли слухи, что Аренберги посетил один из представителей прославленной семьи Фогельзанг. К сожалению, я не знаю вашего имени, но все равно взял на себя смелость к Вам обратиться. Мое имя Ансгард пакт Гогенцоллен, хотя вряд ли оно вам что-то скажет. Меж тем здесь я один из немногих представителей старой аристократии и, пожалуй, единственный, кто устраивает официальные и неофициальные приемы. К сожалению, в последнее время у нас было не так много поводов собраться, поэтому я и пишу вам. Герр штамм Фогельзанг, я был бы вам чрезвычайно признателен, если бы вышли со мной на связь. Я бы хотел, если ваша миссия не чрезвычайно секретная и не подразумевает сохранения полного инкогнито, чтобы вы почтили своим присутствием мой скромный салон. Вряд ли мы сможем произвести на вас неизгладимое впечатление, но тешу себя надеждой, что смогу немного разнообразить и украсить ваш досуг в нашем, как вы наверное уже смогли заметить, довольно скучном городе. С превеликим уважением и нетерпением жду вашего ответа любым из доступных способов.

Ансгард пакт Гогенцоллен,

Маритимштрассе, 114,

Номер телефона 12-МШ-111».

Шпатц положил листок на стол и посмотрел на Крамма.

— Гогенцоллен, хм... — анвальт уселся в кресло и потянулся за портсигаром. — То-то мне показалось знакомым имя той чрезвычайно въедливой фрау...

— Вы его знаете, герр Крамм? — Шпатц вопросительно изогнул бровь и открыл резную дверцу шкафчика рядом с окном.

— Не то, чтобы лично знаю... — Крамм усмехнулся. — Скорее слухи и сплетни о связанном с этой семьей скандале.

— Теперь я весь внимание, герр Крамм! — Шпатц выставил на стол две рюмки и бутылку шерри. — Вообще-то я думал, что после бессонной ночи нам бы неплохо лечь спать, но сейчас это желание пропало.

— Сразу предупреждаю, что в правдивости истории я совершенно не уверен, потому что мой источник информации далек от компетентного и беспристрастного, — Крамм кивнул в ответ на вопросительный взгляд Шпатца, и тот наполнил обе рюмки. Руки явственно подрагивали, что, впрочем, было неудивительно. — Семейство довольно обширное, там множество всяких троюродных-четвероюродных братьев и сестер, иногда кажется, что у них в каждом городе есть гнездо. В принципе, верштагам не запрещено раздавать приставку «пакт» вместе со своей фамилией хоть первому встречному с улицы, но обычно этим не злоупотребляют, иначе смотреть на семью начинают косо и перестают приглашать на приличные мероприятия.

— То есть, этот Гогенцоллен может «в девичестве» был каким-нибудь Хрюффлингом, потом подкопил денег, сделал взнос и стал гордым аристократом? — Шпатц сделал маленький глоток шерри.

— Не исключено, но необязательно, — Крамм взял свою рюмку за тонкую хрустальную ножку. — На самом деле их никто ни разу не уличил в бесконтрольном раздавании фамилии. Кажется, три поколения назад там просто был один дед, помешанный на пристраивании своих многочисленных потомков. Прямо рекордсменом был, семнадцать или восемнадцать детей у него было от официальных трех жен. И еще штук пять признанных бастардов. Но скандал был не в этом и произошел он в билегебенской ветке Гогенцолленов. Не помню, как звали главного фигуранта, это все-таки было вне сферы моих интересов.

— Так в чем же был скандал? — Шпатц сел на кресло напротив Крамма.