За год до смерти я встретил тебя

Приятный ветерок красиво колыхал волосы Харуны. Мне казалось, что время здесь течет медленнее и спокойнее. Мне захотелось, чтобы солнце так и не село, а осталось висеть над горизонтом. Даже подумалось почему-то, что этот прекрасный закат исцелит мое сердце. Что за глупая мысль.

– Хорошо тебе, Акито-кун. Вся жизнь впереди.

– Неправда, – буркнул я.

– Правда, конечно. Проживи долго-долго за нас обоих.

Я не ответил. Харуна удивленно вскинула брови. Но больше ничего не добавила.

Я стал ездить к ней почти каждый день. Сразу после занятий уходил из класса и садился на автобус. Иногда даже сбегал с последнего урока. У меня никогда не было большой компании, поэтому я редко строил конкретные планы на выходные. Просыпался до полудня и сразу же ехал в больницу. Когда очередные герберы вяли, покупал новые, пять штучек, и относил подруге. Харуна, кажется, немного расстраивалась, что их не шесть.

Продавщица в магазине прозвала меня Герберой-куном. Похоже, она давала цветочные прозвища всем таким покупателям-однолюбам.

Как-то раз передо мной из магазина вышла девушка, и про нее продавщица весело сообщила:

– Это Лилия-сан.

– Надо же, – только и ответил я.

Иногда во время моих визитов Харуна спала. А я и не будил, потому что очевидно, что в такие дни она себя чувствовала хуже обычного.

Тогда я молча одалживал альбом и около часа рисовал, а если она так и не просыпалась, уезжал домой. К ее работам примешалось немало моих. Ни одна из них по уровню даже близко не тягалась с рисунками Харуны, на контрасте они смотрелись каракулями. Но Харуна всегда отзывалась о них очень лестно.

Только рядом с ней у меня смягчалось сердце. Я забывал тревогу, грусть и гнев. Сам не заметил, как часы, проведенные с Харуной в тесной палате, превратились в мой светоч.

* * *

– Акито-кун, смотри, мама подарила мне телефон! – похвасталась Харуна беленьким смартфоном, когда я в очередной раз пришел ее проведать. – Теперь смогу тут же звать маму, если вдруг что, и с тобой можно переписываться, так что я давно хотела. Это мой первый телефон, и я не очень понимаю, как им пользоваться, так что мама купила такой же, как себе, только другого цвета. Правда здорово?

Она светилась от радости.

Харуна не знала, как заводить новые контакты, поэтому я записал номер телефона и все остальное сам.

Такой модели у меня никогда не было, и пришлось немного повозиться. Заодно заметил, что у нее в галерее около тридцати снимков.

– А можно посмотреть фотографии?

– Да, пожалуйста.

В основном там оказались герберы, снятые с разных ракурсов. И несколько черных кадров. Сто процентов случайно закрыла камеру пальцем.

Еще там затесались неудачные селфи с чересчур близкого расстояния, которые, видимо, вообще получились случайно. Судя по тому, что она их не удалила, она просто не знала как.

Один раз она явно включила функцию серии снимков. По крайней мере, такой вывод напрашивался, когда я увидел последовательность из гербер, смазанного нечто и условного потолка. Предполагаю, что она активировала режим случайно, а когда за первым щелчком затвора последовали другие, от неожиданности выронила телефон. Как представил, невольно прыснул от смеха.

– Чего смеешься? – озадаченно спросила Харуна.

– Да так, ничего. Красивые фотки.

Я вернул ей телефон, и вдруг девушка навела камеру на меня и щелкнула.

– Сохраню твою фотографию, – хитро прощебетала она.

Со следующего дня мне стали приходить от нее сообщения, похожие на записи в дневнике:

«Утречка! Какая сегодня славная погода. Я вот только что поела. Делать нечего, рисую. А ты на занятиях?»

«Привет. Я сегодня неважно себя чувствую, если не хочешь – не приезжай».

«Утра. Сегодня полна сил, гуляю по крыше. Наснимала кучу фоток. Но не понимаю, как их приложить к письму, так что объяснишь при встрече, хорошо? Кстати, герберы завяли».

В общем, теперь я знал, как она там, и меня это радовало.

«Яблочного сока хочу. Прихвати по дороге. И альбомы заканчиваются». Это она, видимо, писала маме, а прислала мне.

Мы переписывались каждый день. Со временем она научилась ставить смайлики, и вскоре ее сообщения ничем не отличались от умилительных писем сверстниц.

С тех пор как мы начали общаться по телефону, я в самом деле голову потерял. Теперь и правда был от нее без ума. Когда думал о ней, забывал о болезни. В моем беспросветном отчаянии засиял свет Харуны. Она исцелила мою душу.

Может быть, боги решили напоследок показать несчастному умирающему старшекласснику прекрасный сон.

Я считал, что мне больше нельзя любить. Какой смысл влюбляться умирающему? Даже если на его чувства ответят взаимностью, второй человек останется с разбитым сердцем.

Я считал, что любовь, конец которой уже предрешен, – это пустая трата времени. Но, может, на самом деле не так уж и плохо влюбиться. По крайней мере, в Харуну точно можно. Раз мы оба скоро умрем, то никто не в обиде.

Наша история закончится, когда один из нас умрет. И я назвал ее «Любовь с обратным отсчетом».

Цветы в ночном небе