За год до смерти я встретил тебя

– А, точно! – радостно откликнулась она и продолжила работу, периодически мурлыкая себе что-то под нос. Я сразу понял, что сегодня ей получше. Спустя какое-то время она закрутила в пальцах карандаш и сказала: – Такая жара. Терпеть не могу лето. На крышу невозможно подняться: расплавишься.

– Ну, в палате-то кондиционер и прохладно.

– Это да. Акито-кун, ты чем занят на каникулах?

– Особо ничем. Собираюсь дома валяться.

– Да, к такому делу надо подходить основательно, – рассмеялась Харуна.

На самом деле я строил грандиозные планы, но не хотелось объяснять.

– Слушай, но ведь в старшей школе полагается на каникулы ездить на море с друзьями или девушкой, ходить по фестивалям, любоваться фейерверками. Или я не права?

– Мм, ну, кто-то, наверное, так и делает.

– Акито-кун, у тебя что, друзей нет?

– Есть немного.

– А девушка любимая есть?

– Есть немного.

– Что ты мне голову морочишь?

Я-то подумал, как ловко ушел от ответа, но Харуна насупилась. Я бы ни за что не признался ей, что любимая девушка сидит сейчас прямо передо мной.

Кстати, Эри позвала меня с ребятами на море, так что для такого приглашения вовсе не обязательно иметь большую шумную компанию. Я не сразу, но все-таки отказал, хотя и не напрямую. У меня нет времени беззаботно плескаться на пляже.

– Так есть любимая девушка? – еще раз спросила Харуна.

– Гм, ну, даже не знаю, – расплывчато ответил я, растерявшись. Кажется, окончательно ее разозлил.

– Знаешь что? В середине августа будет фестиваль фейерверков, и их видно из моей палаты. Я в прошлом году уже смотрела. Одна…

– Отсюда видно? Вот везет. – Я подошел к окну и посмотрел наружу. Летнее солнце слепило, пришлось сощуриться.

– Так вот. Если тебе больше не с кем пойти на фестиваль, может, составишь мне компанию? Если хочешь, конечно…

Когда я обернулся, то увидел, что Харуна покраснела и не смотрит на меня.

– Давай. Все равно заняться нечем. Поглядим вдвоем на салюты.

– Правда? Ну все, ловлю на слове! – Она улыбнулась от уха до уха и протянула мне мизинец[19].

– Обещаю, – ответил я, сплетая ее тонкий пальчик со своим.

Я сохранял каменное спокойствие, но на самом деле сердце чуть не выпрыгивало из груди. Ни разу еще не смотрел на фейерверки вдвоем с девочкой. А Харуна, получается, пригласила меня почти на свидание, и моя душа возликовала. Если бы сердце прямо сейчас остановилось, я бы ни слова не возразил.

Харуна почти не показывала эмоций, и поначалу у меня сложилось впечатление, что она довольно холодная. Но теперь я чувствовал тепло. И совершенно не сомневался, что теперь знаю ее настоящую.

Она сильно отличалась от ровесниц – может, потому, что ей оставалось совсем недолго. Эдакая ходячая тайна с философским взглядом на жизнь. И все-таки она обычная девчонка. Так же, как остальные, влюблялась, проживала все треволнения юности и тоже хотела всего того, через что проходили наши сверстники. Она сказала, что якобы ни о чем не жалеет, но я уверен, что ей жаль никогда не попробовать повседневных радостей, которые доступны каждому. До чего же меня очаровали ее покрасневшие щеки.

* * *

Я составил в тетради более четкий план по пунктам.

В первую очередь съездил к бабушке и дедушке, маминым родителям. Нацуми так рвалась поехать вместе, что пришлось уступить.

Два часа мы тряслись на электричке, и на станции назначения нас встретил дедушка. На машине он довез нас до их съемной квартирки в двухэтажном доме, мы поужинали, а в начале десятого сели на обратную электричку. Я убедился, что у них все хорошо.

– Поехали в следующем году все вместе на горячие источники? – предложила бабушка, и я ответил, что с большим удовольствием.

По дороге домой все думал, получится ли.

Еще через два дня у папы выдался выходной, и мы с ним и сестрой поехали ко второй бабушке.

Я хотел купить герберы, но постеснялся попросить отца завернуть в цветочный.

Бабушка, в отличие от Харуны, лежала в общей палате еще с тремя соседками, такими же старушками, как она сама.

Ее только что прооперировали, поэтому она все время ерзала, как будто от боли.

– Ни за что не умру, пока не увижу, как ты у меня замуж выходишь, – ласково пообещала она Нацуми, когда та чуть не расплакалась. Сестра ее обожала. Бабушка и жила близко, и играла с Нацуми часто. До того как попасть в больницу, она жила у себя дома одна, но мы уже решили, что когда она выпишется, то переедет к нам. А Нацуми так расклеилась, потому что папа по дороге сболтнул, сколько бабушке осталось.

В прошлом году мы решили, что ей это знать необязательно. Как и про мой диагноз.

Еще где-то через час мы вышли из больницы.

По дороге домой я решил подбодрить Нацуми, которая негодовала, что ей одной ничего не сказали, сел на заднее сиденье и всю дорогу ее утешал, что бабушку обязательно вылечат. Но я недооценил сестру: мои пустые обещания ее не убедили. До самого дома она так и не успокоилась.