За границами легенд (СИ)

— А вдруг я бы так и не сумел второй раз взглянуть на тебя? И не узнал бы, что ты не имеешь против меня ничего — ни как против знакомого, ни как против брата?

Вздохнула. И уточнила:

— А ты волновался… что я не буду рада?

— Ты же меня не знаешь! Да и… знакомый сказал, что ты вроде сирота, а я жил в тёплых объятиях семьи.

Я бы не сказала, что здесь такие тёплые объятия! Хотя… может они так только со мной? А он всё-таки родился в браке. Да ещё и сын. И поумнее меня.

Но меня как-то не сильно тянуло ему завидовать. С таким-то папашей под боком! Хотя, возможно, Лэр знал его с хорошей стороны, в отличие от меня. Он ж единственный ребёнок. Ну, почти. Он — желанный и драгоценный наследник! Но я как-то не ценила всю эту королевскую дребедень. Особенно, теперь. Не понимала, зачем глупые человеческие девчонки о таком часто мечтают? Брр, пожили б они так сами!

А бабочка, кстати, всё ещё сидела на его левом плече, даже не обращая внимания на меня. Боялась, наверное, его или меня, но сидела! Неужели, её действительно направлял сам мир?

Бабочка вдруг вспорхнула и… и опустилась мне на плечо!

— Ты о чём-то подумала? — уточнил Лэр.

Растерянно выдохнула:

— Подумала… Мол, неужели, её действительно направлял сам мир, когда она села тебя на плечо? И она пересела ко мне! Хотя бабочки обычно боятся людей…

— Наверное, мир подтвердил, что это сделал он, намеренно. Может, даже, мир говорит, что хочет подружиться с тобой? Мир, сядь тогда обратно мне на плечо?

Но та пересела ему на колено.

— Мириона, ты хочешь сказать нам что-то другое? — серьёзно уточнил эльфийский принц у неё.

Бабочка потопталась, меняя позу. И крылья распахнула. Крылья цвета ясного неба. Так, чтобы он видел.

Лэр задумчиво потёр лоб.

— Ты… А, ты хочешь сказать, что сюда идёт мама?

И бабочка пересела ему на плечо.

— Мама обожает голубой цвет, — объяснил он.

Я серьёзно смотрела на неё и на него. И в наступившей тишине — ну, если не обращать внимания на обычные утренние звуки леса-сада — отчётливо услышала, как дребезжали по металлическому подносу стаканы. И… и что-то более большое, тяжёлое…

— Мама, это ты пришла?

Другая дверь, с другой стены, видимо, ведущая в коридор, распахнулась.

В просторную спальню наследного принца вплыла женщина с двумя бокалами и пузатым чайником на овальном серебряном подносе.

Прекрасная и изящная женщина… Как застывшая статуя. Она сначала внимательно посмотрела на его лицо, словно впилась в него взглядом, будто пытаясь определить всё его состояние, потом оглядела его всего. И нахмурилась, увидев кровавое пятно на его груди. Мать… точно мать!

Изучив, как следует его, она повернулась ко мне. Медленно и грациозно.

Тускло блестела редкая, но затейливая золотая вышивка поверх небесно-голубого платья. Застыл на мне внимательный и изучающий взгляд голубых глаз, почти таких же по оттенку, как и ткань её наряда. Ни один волосок ни на каплю не выполз из её причудливой высокой объёмной причёски, собранной из длинных густых волос цвета чуть светлее пшеницы, скреплённой серебряными шпильками с бриллиантами и рубинами. Она сама была как бриллиант в тех украшениях, которые мне велел доставить отец: такое же совершенство линий, граней, блеск…

"Первая песня Леса" 8.2

— Я принесла наследнику чаю, — она говорила неторопливо, мягко, чарующе красиво, — Простите, я не подумала, что вы будете вдвоём. Оставлю чай — и вас покину, чтобы не мешать вам говорить о чём-то своём.

Женщина вплыла, оставляя за собой колыхаться ткань полупрозрачного шлейфа из бронзово-золотистых кружев и аромата мяты с… что это за запах?

Непроизвольно шумно вдохнула воздух, принюхиваясь.

— Это из масла туи, — пояснила она, опуская поднос на небольшой столик у изголовья его постели, со стороны комнаты, около высокой стопки книг и пары свитков бумаги, сероватом и голубом, — Мне нравится нежный оттенок этого запаха. А с мятой я возилась на кухне, готовя мужу и советнику их любимый пирог и отвар. Хотя, увы, этот запах мяты довольно силён и перекрывает аромат моих духов.

— Это Зарёна, — представил меня Лэр, улыбаясь, — Зарёна, это моя мама.

— Понятно, — сдержанно сказала королева.

На то, как она неторопливо разливает по бокам какой-то красноватый напиток, можно было любоваться бесконечно. А всего-то наполнила два бокала. И, приблизившись, протянула один сыну, другой — мне.

— Благодарю вас, — на всякий случай и голову склонила в поклоне — королева всё-таки, нельзя её злить, — Простите, не знаю, как именно у вас благодарят.

— И так сойдёт, — она улыбнулась. Вроде дружелюбно и слишком похоже на настоящую приветливость, только вот в глубине её голубых глаз явно было не тепло.

Пригубила напиток, обладающий тонким ароматом. Потом, не удержавшись, залпом осушила бокал. Этот отвар был с лёгкой кислинкой. Необычный такой!