За границами легенд (СИ)

— А разрушитель дворца использовал человеческую магию. Причём, ударил по точке переплетения многих заклинаний — в том месте магический слой был наиболее тонок и напряжён. От того удара пошло много прорывов. Внешне это не сильно заметно, хотя, конечно, когда любой, даже обычный человек, стоит в местах, где есть трещины или разрывы магического слоя, он может ощутить недомогание или ухудшение настроения. В местах самых проблемных мест те, кто задерживаются там, могут даже заболеть. К тому же, в местах трещин могут искажаться последующие заклинания. А на месте дворца и вокруг столько тяжёлых разрывов магического слоя, что заклинания там больше не работают. Разрушителю крайне повезло, что он вообще сумел сбежать магическим перемещением. А нашим магам теперь трудно нащупать его магический след. Причём, что странно, там где он прошёл от границы Леса ко дворцу, нам тоже трудно нащупать его магический след. Лес как будто защищает его.

— Лес… защищает?

— Да, — Син улыбнулся, — Лес живой. И не только Эльфийский лес живой. Любой лес. Любое растение по-своему разумно. Если обращаться с ними всеми с добром, то они могут даже начать помогать тем, кто к ним дружелюбен.

— Но…

Григорий рассказывал мне что-то такое. Но мне трудно было поверить в это. Тем более, как он сам сказал, Григорий покинул родину давно, ещё ребёнком, соответственно, всех эльфийских тайн мог и не знать. Но тут постоянный житель Эльфийского леса на полном серьёзе утверждал, что его лес и, более того, вообще любое растение, по-своему разумны! И даже как-то отвечают! Неужели… это правда?

— Да, растения по-своему разумны, что-то чувствуют, испытывают боль, могут относиться к кому-то враждебно, нейтрально или дружелюбно. Вот только весьма странно, что в данной ситуации Лес как будто сам защищает этого эльфа, да ещё и будто бы прячет его следы.

— А что… лес этот или вообще может самовольно противиться магам?

— Может, — мужчина улыбнулся, — И часто противится тем, кто обращается к нему со злом.

Я вдруг приметила сидевшего на его плече комара, уже впившегося.

— Пусть поест, — спокойно заметил остроухий.

— Но…

— Вас удивляет, что я его кормлю? — усмешка прошла по его губам.

— Но… в общем, да. Вы что… если на вас стая комариная накинется, всех их будете кормить? Вот стоять и ждать, пока нажрутся и свалят? Забросив свои дела, даже самые срочные?

— В этом лесу меня редко кусают, — уточнил Син, — Видите ли, я здесь родился и рос несколько десятков лет. Лес меня знает. Ему нет нужды прощупывать меня, мой настрой и моё состояние, комарами. Вот чужаков, да, могут покусать. И кусают активно. Особенно, больных или любящих употреблять в пищу мясо. Мясо — тяжёлая пища для организма, да и осложняет его работу, провоцирует или обостряет заболевания. А комары чаще выбирают больных и нездорово пахнущих. Есть, кстати, мнение, что комаров Творец создал для того, чтобы пространство могло проверять пришедших или живущих там людей. И даже мнение, что комары ещё и лечат. Слышали, в Жёлтом краю практикуют лечение иглами? Тамошние люди выяснили, что на поверхности тела, особенно, ступнях, внутренних частях ладоней и ушах есть много точек, связанных со внутренними органами и, воздействуя на верхние точки, можно даже обойтись без части вмешательства во внутренние органы.

— Нет, не слышала.

— Так вот. Есть мнение, что всё, что создано людьми и нами — всего лишь бледное подобие того, что уже существует в природе. Когда-то люди дружили с миром, и мир щедро и заботливо помогал им в ответ на дружбу. Но сейчас это утеряно. Люди даже стали считать, будто у мира нету своей души. А наш народ сумел сохранить часть древних драгоценных знаний. И, насколько можно, старается жить в мире с природой. Вот, жалея букашек, к примеру. И древний отказ наших прародителей от мясной пищи и сопутствующей ей необходимости убивать животных, птиц и рыб — туда же. Это, увы, не признак свойственной эльфам доброты. И казнь при помощи яда, пытки с ядами, со стараниями поменьше вредить чьим-то телам — сюда же.

Син серьёзно посмотрел на взлетевшего, насосавшегося его крови комара — и дал ему спокойно улететь.

— Это всего лишь практичный и, можно сказать, корыстный расчёт. Это такая просьба: «Мир, мы стараемся минимально вредить тебе и твоим существам, каждое из которых — часть тебя, чью боль и радость ты чувствуешь, как свою, которая всегда отзывается в тебе. Но мы просим, чтобы ты взамен был хоть сколько-нибудь расположен к нам».

Растерянно уставилась на него. Он смотрел на меня серьёзно.

— И что же… мир на это ведётся?

— В некоторой степени, — серьёзно заметил эльф, смотря на цветы за моим плечом, — Мириона чуть более расположена к нам, чем к драконам и людям, потому что наш народ старается ей вредить поменьше.

— То есть…

Остановилась, потрясённая внезапной догадкой. И он остановился, улыбаясь, смотрел на меня. Впрочем, на сей раз улыбались лишь его губы, а взгляд был внимательным и серьёзным.