За границами снов

Когда охрипли небеса
И падал черный снег на поле,
Когда неверье и безволье,
Звучали в наших голосах.
Когда смерть шла по головам,
Сменив косу на танков траки
И безнадежность контратаки,
Спасали теплые слова,
Что ждут и любят,
Что солнце всходит,
Все еще будет
И все проходит.
Когда на каждый в дверь звонок
Все замирало в одночасье
И в ожидании несчастья
Казался черным потолок.
В аду госпиталей без сна,
В дежурствах у палат «тяжелых»,
Встречать без слез детей из школы,
Все утешенье в тех словах:
Что ждут и любят,
Что солнце всходит,
Все еще будет и все проходит.

«Дрожал осиновым листом…»

Дрожал осиновым листом
Свет фонарей в морозных сумерках,
Я, слившийся с ночным кустом,
Все то, что станется потом,
И, в общем, все – тревожным зуммером.
До злости, иногда до тошноты —
Дрожь дергала стекло автобуса.
В тот час автобусы пусты.
Я видел, как почти что ты
В нем ехала. С медалью доблести.
Касалась уже нежно ночь
Чернильным пальцем снега, улочек.
Ты, уходя с оглядкой прочь,
Все ж доливала вермут в скотч,
А я пил водку с белой булочкой.
Плыл маревом, а может быть, тоской,
Дым выхлопов – как некогда дым Рима.
Я доставал ключи рукой,
Чуть слышно подходил покой,
Но проходил, зараза, мимо.
За дверью та же ночь и та же ложь —
Нет никого. И все же кто-то ходит.
Дрожит в кармане черт, а может, вошь,
И так же глупо кутаешься в дрожь,
Почти что ты. Когда почти уходишь.

«Внешность твоя как птица…»

Внешность твоя как птица
Память ее не держит —
Память силки для слабых.
Ты же на взмах ресницы
Путы ее разрежешь
И все et quere abo.
Кисти твои как кисти
Любят холсты и краски
И забирают душу
Так будто пишут листик
Ну или пишут сказку
Только выходит стужа.

Дождик ударит в крышу

В подполе бьются мыши
Может ты тоже слышишь?
Может быть даже слишком?
Что остается лишним?
Дождик утопит мышек.

Ветер твой носит гвозди,

Чтобы вбивать их в кисти.
Целится, впрочем, в горло.
И как в бою при Лодзи,
Все разрешает выстрел,
Но все решает доллар.
Память? Да та же – кошка
Входит когда захочет
И чуть что сразу драпать.
Вот так и я сторожко
Между последних строчек
И все et quere abo!

Гретель и Гензель