За границей Восточного Леса

Внутри нее крутился клубок чувств. Горечь от потери брата, дома, семьи. Отчаянье и боль, притупленные на время, сейчас вздыбились новой волной. Все казалось абсолютно беспросветным. Она бежала по знакомой тропе к сердцу острова. Надеясь, что обняв родные дубы, она сможет хоть немного приглушить бушевавшую агонию сердца. Но оказавшись там, она почувствовала лишь усиление этого кошмара. Касаясь коры деревьев, она почти воочию наблюдала призраков прошлого. Уходили во тьму небытия тени ее родных, таяла в ледяном ветре ее деревня, и последним, растворяясь во мраке, застилавшем сознание, вспыхнул и исчез образ ее брата – его серо-голубые глаза, ласково смотрящие на нее, стали неимоверно далеки, пока не пропали совсем. В глазах Римьяны на мгновение потемнело, и она упала на колени перед мощным узловатым стволом. Дождь усиливался. Грязь, размываемая его потоками, пропитала одеяние девушки. Но ей было все равно. Ее глаза затуманили слезы, и клокотали в груди рыдания. Вдруг она поднялась. Безумным взглядом своих некогда лучистых глаз обвела деревья вокруг себя и бросилась прочь через дубраву. Спотыкаясь о валуны и корни, мчалась она к другой оконечности острова. Не замечая падений, разорванного на коленях платья, ссадин и крови на ладонях и исцарапанном лице, она бежала что было сил. Отрывистое дыхание вырывалось паром из ее губ.

Выскочив на открытое пространство, она замерла. Впереди до самого серого горизонта простиралось бескрайнее море. Свинцовые воды мерно катили гребенчатые волны. Внизу, у самых ее ног, обрывались скалы. Торчали зубья валунов, захлестываемых морским владыкой. Беспощадный ветер хлестал ее рассыпавшиеся и промокшие волосы по щекам и обливал ледяным дождем.

Тогда Римьяна набрала полную грудь воздуха и закричала. Этот крик мало походил на человечий. Это был рев, вырвавшийся из самого ее сердца, и слившийся с ревом волн. Он клокотал на их гребнях и разбивался вместе с ними о скалы. Потом девушка раскинула в стороны руки, вся вытянулась, прогнув слегка спину, будто пытаясь улететь, и поднялась на самом краю обрыва на носочки. Она прикрыла глаза, какое-то время балансируя так. Как будто почувствовав что-то, усилился ветер и теперь напрямую бил девушку в лицо. Мокрые волосы развевались в стороны, как и разодранное одеяние.

Перед закрытыми глазами Римьяны вдруг разлилась вспышка теплого света, будто луч уже зашедшего солнца пронзил поверхность грозовых туч и ударил прямо в нее. Это продолжалось несколько мгновений. Она не почувствовала, как ее тело сместилось еще немного вперед. Этого изменения хватило для нарушения равновесия и чтобы и так меленькая опора ее пальцев перестала быть ею. Всего миг, и хрустнули кости, встретившись с камнями побережья, и мир померк.

Ледяные волны и дикая боль заполняли все ее существо. Искалеченное тело лежало внизу, под обрывом, среди камней, куда время от времени долетала соленая вода.

Все частицы ее жизни были заполнены болью. Потом по всему телу пошел сильнейший жар, как при лихорадке, и последние капли сознания покинули его.

Вместо сознания пришло нечто иное. Все существо ее будто залило солнце. Оно говорило с ней. Оно спрашивало ее. «Кто ты?»

Но девушка не могла отвечать. Сознание ее полностью растворялось в этих вопросах. Римьяны больше не было. Ее на самом деле никогда не было. А был лишь этот безграничный свет. Или это была безграничная тьма?

Все пространство то заполнял нестерпимый ужас, сжимавший все до одной лишь точки. То расширявшееся и заполнявшее все светом чувство безграничной любви.

Внутри нее булькали, как пузырьки, отдельные части чего-то, что раньше она считала своим. А сейчас это было не больше чем осенние сухие листья, гонимые ветром. Ее как будто разобрали на тысячи мелких составляющих, ее мыслей, желаний, страданий, суждений… И ничего из этого ей не принадлежало. Но кому это ей?

Не было ни того, кто мог задать этот вопрос, ни того, кто мог ответить на него, ни того, кто бы мог услышать этот диалог. Не было ничего. И было абсолютно все. Все? Что?..

Жар охватил ее тело. Огонь разливался по нему. Ледяная вода заполняла ее жилы, лед сковывал ее сердце. И оно перестало биться.

Дождь превратился в снежинки. Они кружили над распластанным на камнях телом и не таяли на нем.

***

В монастыре не сразу заметили исчезновение послушницы. Странная тревога и дрожь вдруг пришла в тело Старшей Жрицы, когда она читала в своей келье. Через мгновение женщина поднялась и прислушалась, полностью погрузившись в свои ощущения. И тут же послала за Нриттой. Та прямиком отправилась в комнату к сестре Мелиссе, и сразу сообщила Жрице об исчезновении девушки. Все старшие и сильные жрицы были подняты на ноги. Они достаточно быстро почувствовали месторасположение умирающего тела.