За гранью

— Это дело становится все сложнее, — начал он. Это было действительно так. Дело было гораздо сложнее, чем Моене могла себе представить, и он пока не хотел выкладывать ей все соображения по этому делу или делам. Следы девушек в «вольво», убийство в Омутфорсе в клубе, который, по всей вероятности, использовался как публичный дом, и не в последнюю очередь беседа с Кайсой Ярлсби, — все это сильно его взволновало. Возможно даже, слишком сильно. Это дело было связано с конкретными лицами, и этих лиц было несколько. Выражение измученного, полного отчаяния лица Кайсы. Следы слез на ее обветренных щеках. Следы крови на виске девушки-иностранки, лежавшей в снегу на обочине дороги. И вдобавок искаженные нездешние черты лица убитого страшным ударом иностранца в каморке «Белого лося». И молодое, наглое, с маленькими глазками и кривой усмешкой, с выцветшей челкой, чисто скандинавское лицо Бу Далена, который бесстрашно и бесстыдно щурился в фотолинзу полицейской камеры. А вчера вечером появилось еще одно лицо. Придя домой, он достал конверт Кайсы и вынул из него письмо. Из конверта выпала небольшая фотография, с которой на него смотрела молоденькая девушка, блондинка с пышной прической, как будто она только что вышла из парикмахерской. Робкая подростковая улыбка, толстые губы и круглые щеки — сомнений не могло быть: это была Эви, дочка Кайсы, которую пытались разыскать и Кайса, и ее брат Бу, а отец зарабатывал деньги, намекая, где она может находиться. Валманн обычно считал себя профессионалом, но здесь он рисковал совершить самую опасную ошибку для полицейского — проявить личный интерес к делу и взять документы домой, что неминуемо приведет к таким нежелаемым результатам, как бессонница, презрение к самому себе и резкая смена настроения.

А вот теперь еще Моене хочет, чтобы он все это изложил на бумаге, ясным, схематичным языком.

— Преступность в районах вдоль шведской границы разнообразна, охватывает множество людей на разных уровнях, и очень трудно составить общее представление о ней, — начал он.

— Ну мы это все как раз понимаем, — прервала его Моене, как будто хотела помешать ему перейти на детали. Но Валманна было уже не остановить. Он вывалил ей все детали, которые только мог вспомнить. О наезде на девушку около «Малунгена», который все больше и больше выглядел как убийство, об отчаявшихся девушках, находящихся здесь, в Хамаре, и пытающихся от кого-то сбежать, о боснийском торговце цветами с раздробленным виском, о «вольво», который использовали для контрабанды гашиша и, возможно, для трафика…

Йертруд Моене пару раз поднимала руку, чтобы остановить его, но он продолжал:

— А сейчас еще оказалось, что пропала сестра водителя «вольво», девушка лет двадцати. Она пережила ужасную трагедию дома, где ее избивали и насиловали. Если окажется, что ее брат, который сейчас в розыске, замешан в трафике, то я боюсь, что он имеет отношение и к исчезновению девушки.

— Исчезновению своей сестры?

— Они не родные брат и сестра.

— А тебе не кажется, что это слишком смелое утверждение, Валманн? — Стиснутые губы ясно говорили о том, что она думала о его версии. Версии, которая действительно становилась все менее доказуемой с каждым новым сообщением, которое попадало в это здание бывшей швейной фабрики, ставшее теперь вместилищем Закона и правопорядка.

— Ты говоришь, смелое утверждение. Все это жестоко и бесчеловечно… — Он еле сдержался, чтобы не стукнуть кулаком по гладкой поверхности ее стола. — Но к сожалению, это реальность. И я хотел бы…

— Мне докладывали о совсем иной реальности, — прервала его Моене, на этот раз более высоким и не терпящим возражений голосом, как будто хотела любой ценой остановить нескончаемый поток слов. — И эта реальность заключается в том, что большая партия гашиша, — она произнесла это слово так, словно от одного слова можно было стать наркоманом, — переправляется сюда из Нидерландов, и конечный пункт — где-то здесь у нас. Наблюдения говорят о том, что контрабандисты попытаются ввезти наркотики через слабо охраняемые погранпункты в Хедмарке. По обе стороны границы объявлена повышенная готовность, и нас попросили помочь. Я думаю, что ты как нельзя лучше подходишь для этой операции, Валманн, с твоим новым и глубоко прочувствованным видением сути приграничной преступности.

— Я бы предпочел продолжить расследование этих дел в полном объеме, — попробовал протестовать Валманн. — В связи с тем что я только что изложил…

Она не дала ему закончить, и он уже догадывался, что она скажет.