За гранью

Поездка в Иствейл прошла спокойно, без происшествий. Бэнкс попросил прислать из Миллгарта машину без спецсигналов и вместе с Джулией Форд и Люси Пэйн вышел через запасный выход. Они не встретили на пути ни одного репортера. Во время поездки Бэнкс сидел на пассажирском сиденье рядом с водителем, молодой женщиной-констеблем; Джулия Форд и Люси Пэйн расположились позади. Никто не проронил ни слова. Как только они отъехали от больницы, Бэнкс задумался над сообщением Стефана Новака о еще одном теле, обнаруженном на заднем дворе дома Пэйнов. Получалось, что, если это не Лиан Рей, найдена еще одна неизвестная жертва Пэйна.

Случайно увидев Люси Пэйн в боковом зеркале, Бэнкс стал время от времени поглядывать на нее, но она почти все время неотрывно смотрела в окно. Выражения ее лица он не видел. Для вящей осторожности они вошли в иствейлский полицейский участок с заднего хода. Бэнкс оставил Люси и Джулию в допросной и пошел в свой кабинет, где, стоя у окна с сигаретой, обдумал предстоящий допрос. Во время поездки он был настолько поглощен размышлениями о найденном теле, что не обратил внимания на то, что нынешний день выдался таким же теплым и ярким, как вчерашний. Множество машин и автобусов стояло на вымощенной камнем рыночной площади; родители, держа детей за руки, переходили от магазина к магазину; многие женщины, сняв шерстяные кофточки, набросили их на плечи; у многих в руках были зачехленные складные зонтики на случай внезапного дождя. Ну почему мы, англичане, никогда не можем быть уверенными, что хорошая погода, это надолго, подумал Бэнкс. Мы всегда ожидаем худшего. Вот поэтому-то метеорологи дают такие расплывчатые прогнозы: солнечно, временами облачность, возможен дождь.

В допросной стоял стойкий запах дезинфицирующего средства, поскольку последний, кого допрашивали, пьяный семнадцатилетний угонщик, сожрал перед задержанием целую пиццу и облевал весь пол. Если не считать запаха, в допросной был полный порядок: прибрано, чисто, из забранного решеткой небольшого оконца под потолком пробивался слабый свет. Бэнкс вставил кассету в магнитофон, проверил его исправность и записал предусмотренные правилами данные: дата, время, имена присутствующих.

— Итак, Люси, — произнес он, покончив с формальностями, — если вы готовы, начнем?

— Как вам будет угодно.

— Сколько времени вы прожили в Лидсе?

— Почти четыре года. С того времени, как стала работать в банке, — ответила Люси, озадаченно поглядывая на Бэнкса.

— А приехали вы из Гулля, где жили с приемными родителями, Клайвом и Хилари Ливерсидж?

— Да. Вам же известно.

— Люси, это лишь для того, чтобы выяснить подробности вашего прошлого. А где вы жили до этого?

Люси стала вертеть на пальце обручальное кольцо.

— В Олдертхорпе, — спокойно ответила она. — Я жила в доме номер четыре по Сперн-лейн.

— А ваши родители?

— Да.

— Что «да»?

— Да, они жили там же.

Бэнкс вздохнул:

— Не превращайте допрос в игру, Люси. Отвечайте конкретно. Это серьезное дело.

— Вы думаете, я не понимаю? — почти выкрикнула Люси. — Вы выдергиваете меня из больницы, притаскиваете сюда и вдруг начинаете расспрашивать о детстве. Ведь вы же не психиатр.

— Я просто интересуюсь, только и всего.

— В этом нет ничего интересного. Да, они плохо обращались со мной, меня отдали на воспитание. Ливерсиджи относились ко мне по-доброму, но не так, как если бы они были моими настоящими родителями или хотя бы родственниками. Когда пришло время, я захотела уйти от них, оставить детство позади и выбрать свой путь в жизни. И что в этом плохого?

— Ничего, — ответил Бэнкс.

Он хотел узнать как можно больше о детстве Люси, в особенности о тех событиях, которые произошли, когда ей было двенадцать лет, но понимал, что она вряд ли расскажет правду.

— И поэтому вы поменяли имя, став вместо Линды Годвин Люси Ливерсидж?

— Да. Репортеры надоели мне своими вопросами. Ливерсиджи договорились об этом с сотрудниками социальной службы.

— А что заставило вас переехать именно в Лидс?

— Я нашла там работу.

— Первую, что вам предложили?

— Ту, которая мне понравилась.

— А где вы жили?

— Вначале в квартире на Тонг-роуд. А когда Терри нашел работу в Силверхилле, мы купили дом на Хилл-стрит. Тот, в который, по вашим словам, я не могу вернуться, хотя другого у меня нет. Я полагаю, вы рассчитываете, что я буду продолжать выплачивать ипотечный кредит, в то время как ваши парни разобрали весь дом до основания?

— Вы въехали в этот дом вместе еще до того, как поженились?

— Мы уже знали, что поженимся. Нам предложили дом на исключительно хороших условиях, и мы были бы круглыми дураками, если бы упустили эту возможность.

— А когда вы вышли замуж за Терри?

— В прошлом году, двадцать второго мая. Но вместе мы были еще с предыдущего лета.

— А как вы с ним познакомились?

— Какое это имеет значение?

— Я спрашиваю из простого любопытства. Ваш ответ никоим образом не может причинить вам вреда.

— В пабе.

— В каком?

— Не помню его названия. Это был большой паб с живой музыкой.

— Где он находится?

— В Сикрофте.

— Он был там один?

— Думаю, да. А что?

— Вы когда-нибудь оставались у него в квартире?