За гранью

– Знайте все, что в центре этого стола находится изображение руны мира и согласия, связанной в те далекие времена, когда дивное искусство вязания рун еще не было безнадежно утрачено. Магия сей руны такова, что не допустит свершиться в этом зале никакому насильственному деянию – как прямому, так и косвенному, – сколь бы могучей ни была направляющая его рука.

Эминда метнула на монарха Кейлавана исполненный жгучей ненависти и черной злобы взгляд. Даже Трэвис без труда догадался, что все заверения Бореаса для нее не более чем пустой звук. Но деваться было некуда: эриданка подняла чашу, пригубила и торопливо, словно та жгла ей пальцы, сунула в руки Иволейне.

Прекрасная повелительница Толории приняла ее с царственной невозмутимостью и так ловко, что сумела отчасти сгладить неприятное впечатление от откровенно хамского поведения Эминды. Грациозно склонив свою лебединую шею, она неспешно отпила из чаши и вернула ее Бореасу. Тот поднял чашу над головой, демонстрируя ее залу, поставил на стол и громогласно произнес:

– Совет Королей объявляется открытым!

Монархи заняли свои места вокруг стола; вслед за ними опустились на каменные скамьи и все присутствующие в зале. Трэвис нагнулся к уху Бельтана:

– У меня такое ощущение, что Эминда почему-то сильно недолюбливает твоего дядюшку. Или я ошибаюсь? Рыцарь насмешливо фыркнул:

– Твои слова, мой друг, отражают действительность примерно в той же степени, как утверждение, что огонь недолюбливает воду! Похоже, однако, она успела неплохо столковаться с Лизан-диром.

– Готов поверить на слово, – усмехнулся Трэвис, – хотя сильно сомневаюсь, найдется ли с кем столковываться среди всех его одежек.

Бельтан тоже усмехнулся и крепко сжал руку Трэвиса. Последнего его жест немного удивил и в то же время обрадовал. Пускай он никто в этом мире, зато у него есть надежный друг, на которого всегда можно положиться. И какое, в конце концов, имеет значение то обстоятельство, что друг этот – принц? Он с благодарностью ответил на пожатие, и некоторое время они так и сидели – не размыкая рук и остро ощущая крепнущую близость друг к другу.

Визгливый женский голос, в котором отчетливо слышались истеричные нотки, нарушил тишину.

– Мы ждем, Бореас, – первой заговорила Эминда, устремив пышущий откровенной злобой взор на владыку Кейлавана. – Совет Королей открыт, и ты, быть может, соблаговолишь наконец разъяснить нам, зачем тебе понадобилось его созывать? Суровые зимы, разбойничьи шайки и нашествия варваров – все это бывало и раньше. Не могу поверить, что причина кроется только в этом. Или кейлаванцы настолько изнежились и ослабели, что их уже повергает в трепет появление кучки грязных бандитов с большой дороги?

Оскорбительная речь королевы Эридана мгновенно накалила атмосферу в зале. Со своего места в первом ряду Трэвис хорошо видел, как смущенно потупились другие монархи и как побелели костяшки пальцев Бореаса, судорожно стиснувшего край стола. Эминда определенно не собиралась тратить времени даром, а решила, что называется, сразу взять быка за рога. Бореас открыл рот, но никто так и не узнал, что он намеревался ответить, потому что в этот момент парадная дверь в зал с треском распахнулась и на пороге возникла чья-то высокая фигура, на которой моментально скрестились взоры всех собравшихся.

Это был Фолкен.

За спиной барда теснились несколько стражников с обнаженными алебардами, но тому хватило одного взгляда, чтобы гвардейцы заколебались и отступили. Трэвис впервые видел Фолкена в таком состоянии. Обычно усталое меланхоличное лицо дышало страстью и гневом, бледно-голубые глаза потемнели, как грозовое небо, и метали молнии.

– Что он затеял? – в тревоге обратился к Бельтану Трэвис.

– Помимо того, что вознамерился довести моего бедного дядюшку до апоплексического удара? Понятия не имею. Но думаю, мы об этом очень скоро узнаем.

Бореас поднялся с кресла и выпрямился во весь рост. Его густые угольно-черные брови угрожающе сдвинулись, свидетельствуя о стремительно нарастающей ярости.

– Не слишком ли много ты себе позволяешь, Фолкен Черная Рука? – загремел под сводами раздраженный голос короля. – Потрудись немедленно дать объяснения своей оскорбительной выходке и покинуть Совет, иначе, клянусь Ватрисом, у меня не останется другого выхода, кроме как испытать могущество хранящей мир и согласие в этом зале руны!

Не обращая внимания на разъяренного монарха, бард спустился по ступеням и остановился перед круглым столом. В руке он держал какой-то предмет, завернутый в чистую тряпицу.

– Как гражданин Малакора я требую осуществления моего законного права лично обратиться к Совету Королей, – произнес он ровным голосом, бестрепетно встретив пылающий гневом взор Бореаса.

Сидящие за столом правители доминионов переглянулись, кто-то из них согласно наклонил голову, но Бореас уже не владел собой. С силой ударив кулаком по столу, он зарычал сквозь зубы:

– Замолчи и убирайся прочь, Черная Рука! Совет не станет выслушивать твои дурацкие бредни!