За гранью долга

В титулы короля Морийора и его посла я не вслушивалась. Точно так же, и в титулы своего отца или брата: мне вполне хватало занятий по дворцовому этикету, на котором в меня в буквальном смысле вбивали имена и звания всех сколько-нибудь значимых фигур на политическом небосклоне Диенна. Поэтому, при необходимости, я могла бы подменить и нашего церемониймейстера, и большинство его коллег при дворах всех известных мне королевств. Правда, удовольствия бы мне это не доставило: передвигаться по дворцу с постной мордой, постоянно контролируя каждый свой шаг — для этого надо было быть ненормальной. Впрочем, не менее ненормальной надо было быть для того, чтобы анализировать поведение всех встречных и поперечных, а также сравнивать смысл произносимых ими слов с направлением их взглядов, мелкой моторикой и ощущениями. Или нет, не ненормальной, а просто проклятой… Такой, как моя мать, моя покойная тётка и все женщины рода Нейзеров, с момента рождения обречённые стать Видящими…

Придя к такому неожиданному для себя выводу, я мысленно вздохнула, заставила себя собраться и, мрачно посмотрев на замершего у дверей церемониймейстера, перевела взгляд на посла.

Увы, барон Логвурд ничем не отличался от всех тех послов, которых я видела в Большом зале для приёмов до него! Глядя на маму восхищённым взглядом и рассыпаясь в изысканных комплиментах, он не вкладывал в них даже частичку своей души. Слова, в которых он пытался выразить своё уважение её красоте, уму и способности заменять отсутствующего в столице «великого завоевателя» были пусты, как скорлупа яйца, из которого только что вылупился цыплёнок! А его глаза… его глаза почти на каждый вопрос мамы совершали петлю лжи — дёргались начала вправо-вверх, а потом влево-вниз… И у меня сразу же испортилось настроение.

А мама, которая чувствовала то же, что и я, но только значительно острее, продолжала ослепительно улыбаться! И даже благосклонно кивала после самых заковыристых перлов этого великосветского лжеца!

С трудом справившись с чувством гадливости, вызванной во мне его бегающими глазами, я на мгновение расфокусировала взгляд и, настраиваясь на работу, на мгновение прислушалась к своим ощущениям. Как обычно, начав с тактильных ощущений и закончив запахами и зрением…

— Что ты сейчас чувствуешь, дочь? Ничего? Не может такого быть! Тебе это только кажется! На самом деле ощущений — тьма, и ты, как будущая Видящая, должна научиться ощущать их все до единого. Помнишь, как мы учились не смотреть, а видеть? С тактильными ощущениями приблизительно так же: привыкай чувствовать не только кончиками пальцев, но и спиной, бедром, щекой, затылком. Прислушайся к себе, и ты ощутишь и тяжесть серёжек с изумрудами, оттягивающих твои мочки, и жёсткость стула, на котором сидишь, и тесноту новых туфелек, которые ты сегодня надела. Рука, опирающаяся на подлокотник, тоже ощущает: мягкость ткани твоего платья, фактуру дерева, из которого вырезан стул, лёгкий ветерок, дующий из открытого настежь окна…

…Яркая вспышка новых ощущений — и посол, распинающийся о перспективах торгового сотрудничества между королевствами, показался мне ещё противнее: от него пахло потом, подгоревшим мясом и гнилью; от окладистой рыжей бороды, лежащей на его груди, разило кислым вином, а под ногтями чернела застарелая грязь…

«Мда… — подумала я. — Интересно, а его король, которого прозвали Красивым, тоже хорош при ветре в лицо и издалека?»

…Короткая вспышка растерянности в глазах барона — и я мгновенно выбросила из головы все посторонние мысли: мама, демонстрируя мне свой гнев, демонстративно разорвала только что установившуюся с ним связь!

Впрочем, барон так и не понял причины своей секундной растерянности — мать мгновенно вернула своё дыхание в прежний ритм, отзеркалила положение тела своего собеседника и так же, как и он, потянулась рукой к лицу. Правда, её жест оказался чуть короче и мягче — в отличие от посла, она не стала дёргать себя за усы, которых у неё не было, а просто прикоснулась кончиком пальца к подбородку.

«Поплыл… снова…» — подумала я и тоже подстроила своё дыхание под его ритм…

…Следующие пару минут, слушая беседу, я завидовала той лёгкости, с которой мама поворачивала её в нужное ей русло. Отвечая на задаваемые ею вопросы, барон Логвурд, наверное, мысленно радовался её недалёкости. Не понимая, что её интерес к тому, как выглядело лицо «той самой баронессы, которая умудрилась упасть с лестницы постоялого двора» или насколько хорошо сбалансирован тот меч, который он чуть не купил перед отъездом, преследуют совершенно определённую цель. Нарисовать передо мной его тип мировосприятия. И радостно летел прямо в расставленные перед ним ловушки.