За гранью сияния

– У каждого петрамиума свои особенные черты. Как увидишь человека, сразу понятно, откуда он. На первый взгляд кажется, будто мы внутри своего петрамиума все похожи. Но и это не так. Обладая общими чертами, мы отличаемся друг от друга.

– А как? – полюбопытствовала девочка.

– Знаешь, из меня рассказчик еще тот. Вот утром пойдем во двор, раз господин Гелиодор разрешил, и я попробую объяснить, как сумею. А сейчас ужинай и отдыхай, ты ж совсем без сил. Я тоже пойду, доставила ты нам хлопот сегодня.

Галит подошел к двери и крикнул часовым:

– Откройте! И принесите девочке ужин. И хранителя накормите, а то он от голода уже на чужие пальцы кидается! Не переживай, – обернулся он к Луне. – Завтра все выяснится.

Галит вышел, а Луна растянулась на кровати и стала смотреть на одинокую звезду, заглядывавшую в небольшое окошко под самым потолком. На лице девочки больше не было отчаяния. Слова доброго старика приободрили ее.

Пленнице принесли матрас, подушки и теплое одеяло, а также незатейливый ужин – макароны и тушеное мясо в подливе. Еще на подносе лежало немного свежих фруктов и сладостей. Наверняка Галит распорядился, чтобы поднять ей настроение.

Луна вяло поковырялась в тарелке, зато Фиччик с жадностью набросился на еду.

– Ты ешь то же самое, что и я? – Луна с недоумением поглядела на зверька, поспешно набивавшего пузо.

– Что в этом странного? – удивился он, кое-как прожевав огромный ломоть хлеба.

– Я думала, тебе принесут какое-нибудь зерно или траву…

– Я что, по-твоему, птица или корова?

– В моем мире грызуны питаются зерном и любят траву, особенно свежую…

Она не успела договорить. Фиччик, который с наслаждением втягивал длинную макаронину, поперхнулся и начал ужасно громко кашлять и хрипеть. Перепуганная Луна стала хлопать его по спинке, стараясь при этом не повредить крылья. Фиччик, с трудом прокашлявшись и утерев слезы, изумленно вытаращил на девочку свои и без того громадные глаза.

– Кто грызун? Я? – завопил он. – Ты хочешь сказать, что я, Адуляриус Лунфичилиус Бесстрашный, – какой-то там грызун?!

– Ну… мордочка, зубки, крылья – как у летучей мышки… – начала растерянно перечислять Луна, с опаской поглядывая на взъерошенного и бордового от гнева Фиччика.

– Чтоб ты знала, я – единственный представитель рода Вульпиус зербариум[25] линксум[26] волантес[27], – торжественно произнес он. – Грызун! Так меня оскорбить! Да я… я самый настоящий хищник!

«Ничего не поняла», – подумала девочка, а вслух примирительно сказала:

– Поняла, поняла, ты этот, как там, вульпис зебра… э-э-э…

– Сама ты зебра! – еще больше оскорбился хранитель.

– Не дуйся, я обязательно выучу название твоего блистательного рода, – заискивающе сказала Луна. – Главное я усвоила. Ты самый настоящий хищник. Самый смелый, самый ловкий, самый храбрый и сильный.

– И еще самый быстрый, – пробурчал заметно оттаявший Фиччик.

– Да-да, самый быстрый, – поспешила согласиться девочка.

– Если ты уступишь мне вот этот замечательный фрукт, я постараюсь примириться с нанесенным мне оскорблением. А если дашь два, то, может быть, даже и забуду.

– Конечно-конечно, – заторопилась девочка, пододвигая поближе к нему тарелку с фруктами. – Надеюсь, мы разрешили это маленькое недоразумение.

– Не такое уж и маленькое!

– Да, правда. Чего это я? Большое недоразумение.

– И абсолютно неш-ш-шправедливое, – невнятно поддакнул Фиччик, успевший набить полный рот.

Интенсивно жуя, хранитель еще некоторое время сердито бормотал себе под нос, периодически взмахивая тощими кулачками.

Девочка с сомнением посмотрела на десерт. Все фрукты выглядели и знакомыми, и незнакомыми одновременно.

– Странно, – проговорила она. – Никогда таких не видела. Они точно съедобные?

Хранитель, доедавший фиолетовое яблоко, махнул лапкой:

– Конечно съедобные. Если бы с нами хотели расправиться, то уж точно не таким способом.

Дожевав, Фиччик схватил фрукт, похожий на персик, только ярко-синего цвета с золотыми вкраплениями, и с аппетитом откусил почти половину.

«Разве хищники едят макароны и фрукты?» – хотела спросить Луна, но вовремя прикусила язык, решив, что ей достался абсолютно всеядный хранитель.

– Кушай, кушай, – сыто икнул Фиччик и, поглаживая раздувшийся, как барабан, живот, откинулся на подушку. – Фу-у-у-у, теперь можно жить дальше. Такой пир! Впервые за тринадцать лет… невероятное блаженство, – уже засыпая, пробормотал он.

Луна же никак не могла уснуть. Она печально смотрела на краешек ночного неба, видимый из маленького окошка, и размышляла о своей судьбе. Ее тревожил завтрашний день. Что решит Гелиодор? Расскажет о ней родителям или нет? А вдруг он все-таки сочтет ее лгуньей и не рискнет тревожить Алекса и Нефи? Ведь только мама с папой могут подтвердить ее историю… И где Анита? Луна почему-то надеялась, что, когда она попадет в Драгомир, Анита уже освободится и встретит ее вместе с родителями. Но с разочарованием поняла, что о тете никто ничего не слышал. Тревога за ее судьбу сжимала горло…