За гранью слов. О чем думают и что чувствуют животные

Но первые изменения начались четыре месяца назад, когда от неведомой руки пала ее мать, великолепная Ноль-Шестая. Хаос, ворвавшийся в судьбы ее уцелевшего потомства, – прямое следствие гибели матриарха.

Чтобы понять природу ее избранности и оценить масштаб последствий ее смерти, придется отступить на поколение назад. Родословная у этой принцессы крови славная: она приходилась внучкой самому знаменитому волку Йеллоустонского парка – № 21. Двадцать-Первому.

Идеальный волк

– Если бывают на свете идеальные волки, то Двадцать-Первый был из них, – вздыхает Рик. – Как Акела из «Маугли», только не сказочный, а настоящий.

Даже издали его можно было узнать по могучему развороту груди и передних лап. Не ведавший страха, когда речь шла о защите семьи, Двадцать-Первый обладал силой, мощью и проворством, которые обычным волкам и не снились.

– Я дважды видел, как он один бился против шестерых, – вспоминает Рик, – и оба раза обратил их в бегство. Это было фантастическое зрелище. Мне приходилось буквально щипать себя, ведь то, что он творил, волк не может сделать в принципе! Это все равно как если бы ты шел по темной улице и у тебя на глазах начал драться с бандитами Брюс Ли! Смотреть на Двадцать-Первого было, как смотреть на Майкла Джордана или на Мохаммеда Али. Перед тобой уникальный талант на пике своей формы, в апогее мастерства, сверхъестественный, за гранью нормального.

Последнее особенно важно, потому что «нормальный» волк не соответствует «середнячку» в человеческом понимании. Каждый волк – прирожденный атлет.

Двадцать-Первый прославился двумя вещами: из каждого боя он выходил победителем и не убил ни одного побежденного. Настоящий суперволк.

Волк-легенда родился в Йеллоустоне – это был первый волчий выводок за почти что семьдесят лет. Его родители – дикие волки, пойманные в Канаде и доставленные в Йеллоустонский национальный парк в рамках программы по восстановлению экологического равновесия, которое из-за бесконтрольного размножения оленей вапити оказалось под угрозой. За семьдесят лет существования без хищников олени расплодились в таких количествах, что угодья заповедника уже не могли их прокормить, так что зимой им грозила голодная смерть. А вот волкам, которых предстояло вернуть в биосферу, нарушенное равновесие сулило вольготную жизнь и добрую охоту.

Но несмотря на то что последнего волка истребили за семьдесят лет до возобновления популяции, буквально накануне рождения Двадцать-Первого его отец пал от пули браконьера.

Волчица не приспособлена для роли матери-одиночки, поэтому исследователи скрепя сердце решили изловить «серую вдову» и на несколько месяцев поселить ее с выводком в вольере площадью полгектара.

Когда егеря приходили, чтобы задать корм, волчица и малыши в панике уносили ноги и лишь один волчонок пытался подняться на лапы и встать между гостями и своей стаей, жавшейся в противоположном углу. Этому волчонку потом наденут ошейник с передатчиком и присвоят порядковый номер 21.

В два с половиной года Двадцать-Первый ушел из родительской стаи, где остались мать, братья-сестры и приемный отец-волк, и, что называется, в ритме вальса влился в стаю, хозяйничавшую на Пике Друидов. За два дня до его появления вожак Друидов стал еще одной жертвой браконьеров. Волчицы с радостью приняли нового альфа-самца, да и волчатам могучий отчим пришелся по вкусу. Он действительно заменил им отца и помог стае их выкормить. Без сучка без задоринки Двадцать-Первый ушел из одной стаи и тут же возглавил другую, давно сложившуюся. Этот момент в его жизни стал переломным.

По рассказам Рика, к членам своей стаи он относился «невероятно бережно». Завалив оленя, не спешил набрасываться на еду, а либо ложился вздремнуть, либо отходил помочиться, позволяя остальным членам стаи, которые в охоте не участвовали, наесться досыта.

Его любимой забавой было бороться с волчатами.

– При этом он обожал делать вид, что малыш его победил, – вспоминал Рик. – Ловил от этого настоящий кайф. Представляете зрелище: мелкий волчонок наскакивает на могучего взрослого волка, пытается вцепиться ему зубами в шубу, а тот вдруг падает навзничь и болтает в воздухе лапами. «Победитель» с гордым видом прижимает его к земле и стоит над ним, хвост трубой.

Рик пытается изобразить участников сцены в лицах и продолжает:

– Способность притворяться говорит об умении понимать, как твои действия воспринимают другие. Это свидетельство истинного интеллекта. Я убежден, что волчата прекрасно понимали, что на самом деле происходит, но эта игра давала им возможность научиться одерживать победу над противником много крупнее себя. А без уверенности, которую они таким образом приобретали, повседневная жизнь волка-охотника совершенно невозможна.