За гранью тьмы

Признаюсь, было в моей голове желание покачать права, отказать им, захлопнуть дверь перед их носом — дома, в Ярославле, я так бы и поступил. Но тут я только и смог, что кивнуть.

На стареньком «уазике» меня довезли до одноэтажного здания с ржавой крышей. Штукатурка местами осыпалась, обнажая брёвна. Выглядел дом так, словно с минуты на минуту должен был рухнуть.

Внутри оказалось довольно холодно, но хотя бы не было ветра. Прежде, чем я успел сообразить, что происходит, мне уже предложили снять отпечатки пальцев.

— Это зачем это? — насторожился я.

— Ведётся расследование, — уклончиво ответил сержант. — Вы в городе недавно, мы обязаны вас проверить. Такова процедура. Она вполне законна.

Перепачкав мои пальцы в чёрной гадости, и сняв отпечатки, меня отвели в полутёмный кабинет, освещённый лишь тремя настольными лампами. Усадили перед столом, на котором, помимо советской настольной лампы с голубым абажуром и монитора компьютера, аккуратно лежало три или четыре папки в стопку, несколько ручек, раскрытый блокнот — и всё. Это совсем не вязалось с образом загруженного работой полицейского. Помню, как меня вызывали в отделение в Яре — там меня поразил хаос бумаг на столах, словно шторм по кабинету прошёлся. А здесь такая чистота и аккуратность, словно и нет всей той бумажной волокиты, которую проклинают сотрудники «органов». Впрочем, я тут же вспомнил о населении Моряка-Рыболова и удалённости его от крупных городов, и понял, почему работой тут не загружены. Наверное, самое серьёзное, что здесь случалось — это мелкие кражи да драки по пьяни. А с отчётностями должно быть и того проще.

— Ну так что, сержант? — Я насколько осмелел от раздражения, что меня водят, как собачку на поводке из комнаты в комнату. — Что за расследование вы ведёте?

— Кхм. Возбуждено уголовное дело по статье сто пятой уголовного кодекса, — тихо сказал он мне. — Убийство.

— Кого-то убили? — Вся моя уверенность мигом испарилась. — Кого? Ту… девушку?

— Какую девушку?

— С синими волосами. Которую показывали в новостях.

— Ах, это… Нет, Кристина, кхм, всё ещё считается пропавшей без вести. Если, конечно, вы не хотите нам что-нибудь рассказать.

— Я? С чего бы это? Вы думаете, я её похитил, что ли? Или, может, убил? Не несите чушь. Вы были утром в гостинице и брали у меня показания. Я вам всё рассказал, а мой друг — помните? — и вовсе думал, что я в Яре. А вспомните, в каком я был состоянии — с похмелья! Вы думаете, я, пьяный в дугу, прилетел из Ярославля в этот ваш Моряк-Рыболов, похитил тут девушку, а потом снял номер и пошёл отсыпаться? А утром брякнулся в обморок на глазах у консьержки?

— Как вам сказать… — замялся сержант. — Кхм-кхм. Вообще, ваша история довольно фантастична, и проверить её пока не удаётся. В Ярославле ведь вы быть не могли. Так что это вы либо придумываете, либо вы… не в состоянии, кхм, грамотно оценить реальность происходящего.

— Но я был в Ярославле! — повысил я голос. — Позвоните моему другу, попросите ваших коллег опросить бармена, да кого угодно ещё. Пусть подтвердят, что я был там! И вообще, я не обязан оправдываться только потому, что вы считаете мои слова ложью. Презумпция невиновности, знаете ли. Это вы должны доказывать мою вину, а не я — свою невиновность. Проверяйте мои слова вместо того, чтобы бросаться обвинениями. Я, между прочим, и сам не рад, что здесь оказался.

— Я пока никакими обвинениями, кхм, не бросаюсь. Просто предупреждаю, что, поскольку ваши слова звучат очень странно, кхм, нам будет необходимо провести ещё одно обследование.

— Какое обследование?

— Осмотр у психиатра.

— Что?! — Я не поверил своим ушам.

— Извините, кхм, это стандартная процедура. Поймите нас тоже. Мы должны быть уверены, что рядом с нами не разгуливает сумасшедший.

— В Яре я засудил бы вас за такие слова.

— Может быть. Однако, мы, кхм, не в Ярославле.

— Я заметил. — И тут меня нагнала так не вовремя отброшенная мысль. — Постойте… вы сказали, что кого-то убили. Кого же?

— Помните, утром я сказал вам, что пойду навестить консьержку, дежурившую ночью?

— И? Она мертва?

— Мертва. Заколота ножом в своей квартире.

Я несколько секунд обдумывал сказанное.

— А в какое время она была убита?

— Наш доктор ещё не сказал. Сейчас он работает над этим. Впрочем, это в любом случае было между восьмью часами утра и четырьмя часами дня сегодня, ведь в восемь она закончила смену, и её видели выходившей из гостиницы, а обнаружил я её в четыре.

— И что же вы хотите от меня? Снять отпечатки, чтобы проверить, не было ли меня на месте преступления? Пожалуйста, проверяйте. По поводу того, что я — убийца, вы и сами должны понимать… Если она ушла домой после того, как я заселился, и консьержка не видела, чтобы я уходил, то я совершенно не могу быть подозреваемым. А в три часа вы видели меня в гостинице, лежащего под капельницей.

— Да, кхм, я это всё понимаю. И всё же, вы должны признать — довольно странно, что накануне вашего появления в посёлке пропадает девушка, а наутро убивают консьержку, заселившую лишь одного посетителя — вас.