За гранью вечности (СИ)

Напрягши глаза, мужчина стал всматриваться вдаль, пытаясь увидеть озорника, но безуспешно. Он опустил голову и отступил назад, собираясь было запереть дверь, как тут его взгляд упал на небольшую корзинку, стоявшую возле горшка с цветами слева от двери. Истрат растерялся. Но спустя мгновение он осторожно взял корзинку и занес её в дом.

«Тяжёлая…», – сразу заметил он.

Мужчина пронёс её на кухню, поставил на стул и прислушался. Ему показалось, что из корзинки доносился тихий плач или стон. Истрат испугался и начал быстро разматывать «подарок». С каждой секундой звук становился всё громче. Спустя пару мгновений, немного приподняв ткань, Истрат застыл на месте. Жена, тут же подбежавшая к нему, растерялась и ахнула. Из промокшей пелёнки выглядывали большие ярко-зелёные глазки малыша, оставленного кем-то под проливным дождём.

========== Том 1. Часть 1. «Добро превыше всего». Глава 1. ==========

Комментарий к Том 1. Часть 1. «Добро превыше всего». Глава 1.

Отредактировано.

863 год после Катаклизма.

Ингисон.

Над городом, как всегда звонко и мелодично, пели птицы. Что поделать, тёплая погода снова навестила эти края, налив жизненной силой флору и фауну Ингисона. Красивейшие разноцветные бутоны молодых цветов торопились распуститься, чтобы поскорее впитать в себя жизнетворную энергию солнца. Чистое голубоватое небо над цветущими садами закрыли массивные кроны огромных широколистных деревьев. Напевая свою радостную свадебную песню, стаи маленьких жёлтых птичек безучастно порхали вниз-вверх, наблюдая свысока за привычным бытом людей.

Утро было поздним, поэтому на городском базаре уже во все стороны шныряли домохозяйки и незадачливые купцы, стараясь подешевле найти то, что можно потом подороже продать. У хлебопечных лавок было особенно многолюдно. Обозы со свежим хлебом пустели за считанные минуты. Приятный запах мучного быстро разлетался по базару, а затем и по узким улочкам большого города. Всё шло своим чередом. В мастерских и ткацких лавках уже вовсю шумели станки. Курьеры, в основном молодые мальчишки, не переводя дыхания, бегали по домам, разнося письма и мелкую корреспонденцию. Хозяева таверн, хмурясь и ворча себе под нос, выметали на улицу осколки стекла и мелкий мусор – память о вчерашних шумных посиделках, зная, что сегодня вечером это повторится. Город жил, его дыхание было слышно везде, даже в самом далёком и безлюдном закоулке. Даже на возвышенности в самом центре селения, где располагались храм, учебные заведения и усадьбы богатых и знатных особ, шумела жизнь. Колокольни играли звонкую полуденную песню, по аллеям туда-сюда бегали служанки, нося в больших вёдрах грязное бельё. По сторонам толпы садовников ухаживали за пышными зелёными кустарниками, а от ворот поместий, то и дело пришпоривая лошадей, рослые кучера увозили куда-то своих господ.

Но в одной из таких усадеб окна были плотно занавешены – хозяева еще спали. Поместье принадлежало сыну военачальника Бертрона – главы далёкой элийской провинции. Стоит ли говорить, что в мире, погружённом в бесконечную войну, знатные представители военных профессий: а именно офицеры, генералы, командующие и военачальники – пользовались особым уважением.

Дверь в просторную, богато обставленную спальню, тихонько открылась, и из коридора показалось лицо слуги.

– Доброе утро, мой господин, – обратился он к молодому юноше, лежавшему на большой двуспальной кровати.

Хозяин уже давно проснулся. Он лежал с открытыми глазами, подложив руки под голову и смотрел в потолок, молча размышляя о своём. Заметив слугу, молодой человек повернул к нему голову и легонько кивнул.

– Доброе.

– Приказать сделать завтрак?

– Пожалуй, – промолвил юноша и рывком присел.

Дверь в покои послушно закрылась, и он вновь остался один в тишине.

Молодой хозяин переместился на край кровати и спустил ноги на прохладный пол. Найдя на ощупь тапки, юноша встал и направился к окну. Он обошёл большой лакированный деревянный стол – к нему было задвинуто воистину царское кожаное кресло, отодвинуть которое, было, скорее всего, очень непросто из-за его огромного веса. Парень одёрнул плотные шторы, и в глаза ударил яркий свет – был уже полдень. Промычав что-то невнятное, он отвернулся и лениво потопал к двери, накинул на себя халат и вышел в коридор, устланный великолепным бархатным ковром. Спустившись по длинной лестнице вниз, у входа в столовую он встретил своего слугу – худого мужчину лет пятидесяти, одетого в привычный чёрно-белый фрак.

– Две минуты, мой господин, и завтрак будет готов, – он покорно поклонился хозяину, как всегда статно держа спину, сложив руки за спиной.

– Благодарю, – сказал на ходу юноша и направился в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок.