За грибами в Лондон

Вообще-то я приехал к ним, Ефимовым – обогнув половину земного шара! – к моим старым друзьям. Как мы любили друг друга, какие мы проводили сладостные вечера в Ленинграде вчетвером, вместе с моей женой Нонной – рассказывали что-то интересное, говорили дерзко, мечтали, были заодно… Все исчезло? Причем в стране, куда многие так стремились, думая, что как раз здесь «самое то»! Где «оно»? Теперь я сюда как бы занес прежнее пьяное, бестолковое прошлое… Нет! Ошибаются! Я четок и трезв. Я застегнул пуговицу на горле.

– Я готов!

Неизвестно, правда, к чему?.. Ко всему!

– Я, вообще-то, по делам собираюсь, – проскрипел друг.

– Я с тобой!

Игорь, тяжко вздохнув, натянул тяжелые «чоботы» (у нас в таких ходят в лес… Но в Америке, кажется, вообще одеваются небрежно)… Зато очень собранно живут: Игорь поглядывал на часы, Марина что-то торопливо допечатывала на компьютере, тоже поглядывая на часы-ходики (из их уютного, такого неторопливого питерского дома, но здесь она глядела на них с отчаянием, явно не успевая закончить работу к сроку).

После смерти Довлатова, узнал я от Беломлинских, она заняла его место на радиостанции «Свобода» и готовила очередную передачу. Да, Довлатова, ставшего «голосом и лицом» последней русской эмиграции, заменить будет нелегко.

Марина закончила наконец печатать и с облегчением откинулась:

– Фу! Успела. Посмотри!

Игорь не спеша просмотрел напечатанное, потом солидно, уверенно кивнул кудлатой своей головой:

– Отправляй!

И наконец-то открылась прежняя Марина – веселая, лихая, близкая.

– Наверное, он хочет пива? – улыбнулась она.

– Какое пиво! – сморщился Ефимов. – У нас сегодня тяжелый день! Тут за пивом вообще не бегают! – проговорил он неожиданно злобно. – Тут сразу же запасают на год… Банки две-три. – Он вдруг улыбнулся.

Я, по глупости, пока не представлял, из чего он сложится, «тяжелый день»? Откуда возьмется он, такой уж тяжелый, если я приехал сюда наслаждаться и отдыхать, общаться с любимыми друзьями? Но Ефимов с его мрачной серьезностью, обозначившейся еще на родине, здесь уж точно весь в серьезных делах… И «тяжелый день» удался!

– Может, он хочет кофе? – сказала Марина под тяжелым мужниным взглядом.

– Хочу! – произнес я и сел.

Ведь мы же друзья и любим друг друга! И я не допущу, чтоб это совсем улетучилось!.. Хотя лично я кофе не люблю. Но не до мелочей тут!

– Ладно! – вдруг добродушно улыбнулся он. – …И бутерброд ему дай!

И всё? Да, «культа из еды» здесь явно не делают. Кофе был почему-то в тяжелой пластмассовой кружке – из таких грубых сосудов, я заметил, пьют в Америке не только кофе, но даже чай… Хотя чай, похоже, не пьют вообще: слишком медленный для них напиток.

Зажевал бутербродом с сыром.

– Спасибо, Марина!

Все же проглянула наша дружба и любовь, хоть и фрагментарно!

Но друг мой уже бил копытами, как кентавр!

– Опаздываем! – прохрипел он.

Куда, интересно? «На тот свет»? Но еще бабушка говорила: «Не торопись на тот свет – там кабаков нет!»

Мы вышли из их избушки. За забором – шоссе, за ним – пустырь.

– Это точно Америка? – может быть, неудачно пошутил я.

– Сейчас увидишь! – прохрипел он.

Не просто сухо у меня во рту после вчерашнего, а вообще вокруг очень сухо и душно. Прерии, видимо.

Мы рухнули в машину. Таких низких машин у нас тогда еще не было – испугался, что куда-то проваливаюсь. Паника, конечно, диктовалась похмельем, кофе не помог… Но здесь это неважно. Ты в Америке, друг! Трудностями нас не запугаешь.

– Куда едем? – вскользь поинтересовался я. За окном все такие же домики…

– На почту! – сухо ответил он.

Да! Одно из самых неподходящих занятий с похмелья – стояние в очереди на почте. Еще в магазине туда-сюда. А на почте… как-то всегда душно. Едко пахнет расплавленным сургучом. Нет, почта – это не то место, о каком я сейчас мечтал! Плюс еще запах бензина в салоне. Автомобиль, видно, не нов! И с экологией напряженка! Ну что же это такое?

– А зачем… почта? – поинтересовался я, сдерживая эмоции и еще кое-что. – Я-то ведь уже тут? – Это я попытался пошутить. – Кому же писать?

– Да так. Бандероли, рукописи, книги. Рукописи получаю, книги отправляю. Конечно, хотелось бы грузовиками возить!.. Но пока, увы, хватает портфеля.

Ясно. Значит, почты не избежать. Причем в таком состоянии. Невольно вспомнилась фраза из одного моего сочинения: «Одно дело – «Когда я на почте служил ямщиком», и совсем другое – «Когда я на почте служил ящиком!»! Не знал, как шутка моя обернется! Перед глазами все кружится и меркнет: того и гляди действительно «сыграю в ящик».

– Стоп! – вскричал я.

– Погоди, не здесь же! – брезгливо проговорил Игорь, и мы проехали еще метров триста. – Давай! – Он открыл мою дверку, и я удалился в заросли диких бананов: огромные листья, размером с меня! Затерялся… потом вернулся. Сел, утирая рот.

– Только не причисляй это свое состояние к трудностям жизни в Америке. Америка тут ни при чем!