За каменной стеной

При этом моя натура конченого Пинкертона ни во что не ставила желания Алексии. Я разве что не чесался от необходимости докопаться до корней ее бед.

Пару дней назад я не имел ни малейшего желания знать об этой девушке больше, чем количество родинок на спине и ниже. Сегодня мне хотелось знать про нее все.

Наверное, сыграли свою роль кружева Марии. Но она сама меня не интересовала. Меня интересовала Алекс, ее искусство и ее трудности с законом. Как будто моя криминальная душонка тянулась к родственной душе и бунтарской натуре Алекс Стерн.

На первый взгляд мы были похожи, как колос и брюква, но, потаскавшись с ней по Европе, я готов был признать, что ошибался.

Первый раз в жизни меня раздирало любопытство. Я мог оправдать его заданием, необходимостью стопроцентной осведомлённости и прочей ерундой. Но по факту мне было просто интересно. До одури.

Вернувшись в номер, я нашел пустые постели. Алекс была в ванной, принимала душ. Я оставил ее чистые вещи на кресле и стал укладывать свои в чемодан.

– Доброе утро, – поприветствовала меня Алекс, выходя из душа.

Я поднял голову, наивно рассчитывая, что она будет голая или хотя бы в белье, на худой конец в халате, который придется снять при мне, и отворачиваться я не собирался. Но Алексия оказалась полностью одетая, готовая к дороге.

– Доброе, – буркнул я, злясь на нее. Но больше на себя, конечно.

Черт, нет – на нее. Почему она оделась? Вчера нам обоим было очень неплохо без одежды. Вернее, это я был без одежды, а она… Я бы повторил все в нормальном формате. В планы Алекс такой формат сегодня точно не вписывался.

Мне пришлось принять ее правила. Снова.

– Как спал сегодня? – спросила она, как будто издевалась,

– Прекрасно, – ответил я, продолжая беситься.

– Это сарказм?

Она действительно не понимала из-за моего тона. Пришлось пояснить.

– Нет. Это правда. Никакого сарказма.

– Тогда почему ты не говоришь, а лаешь, как дурной пес?

Я выпрямился и обернулся, зыркнув на нее, как тот пес, для полного комплекта. Алексия хлопала ресницами и как будто не понимала причин моей злости. Понимал ли я сам?

Не уверен, чего я хотел больше: полноценного секса с Алекс или полноценной истории про баллончики с краской и разрисованную крышу. Утолить любопытство или похоть?

Кажется, сегодня я был той самой обезьяной, которая не смогла разорваться.

Выбор за меня сделала Алекс. Она не собиралась ни откровенничать, ни возвращаться в постель.

– Позавтракаем или срочно нужно ехать? – спросила она деловито, так и не дождавшись от меня объяснений.

– Некуда спешить. Поедим спокойно.

– Согласна.

Ели мы в полной тишине. Вокруг шумели тарелки, повара, постояльцы, но наш столик как будто накрыли колпаком. Я ничего не слышал и все время ждал, что Алексия прекратит изображать невозмутимость.

Она не прекращала.

Тихая и спокойная Алекс закончила завтрак, спросила:

– Сядешь за руль?

Я кивнул. Налил себе кофе с собой в стакан, и мы отправились к парковке.

В машине самый тихий спектакль продолжился. Я чувствовал себя намного лучше даже в Пало-Альто, когда нас с Алекс застукал ее прикольный папаша. Трасса до Риги превратилась в пытку. Пытал я себя сам. Валить на Алексию вину за этот треш я не хотел.

Чтобы немного прийти в себя, я стал вспоминать работу с терапевтом. Мы часто и много говорили о стрессовых ситуациях, которые могут стать триггерами. Мне точно нельзя было оставаться в таком взвинченном состоянии. Но единственным инструментом возвращения стабильности я видел только откровение Алексии.

Пришлось вспомнить и другой механизм. Для доверия всегда нужны двое. Оно не работает в одну сторону. Нужна смелость, чтобы сделать первый шаг. Первому всегда сложнее, но тем больше он получит в ответ.

Я долго думал над этим. Мы проехали уже несколько часов. Алекс спала с открытыми глазами. Молчала.

Я прибыл в точку кипения, но моментально остыл. Терпеть дальше стало невозможно. Слова сорвались в тишину так легко:

– Настя была моей женой, – проговорил я.

Алексия вздрогнула и повернула голову.

– Была? – переспросила она, быстро уловив форму прошедшего времени. – Вы развелись?

– Нет. Она умерла. Из-за меня.

Алексия вздрогнула, и я сразу пояснил:

– Нет, я ее не убивал.

Сработало не очень удачно. Алекс стала очень бледной, продолжала смотреть на меня огромными глазами и молчала. Долго молчала. Для Алексии Стерн это было очень странно. Кажется, как будто она и не дышала. Я вздохнул и стал объяснять с учетом всей психодребедени, которую в меня вкладывала терапевт.

– Моей вины в ее смерти нет, но обстоятельства сложились очень плохо. Мы оба приняли несколько плохих решений.

– Ты не стрелял в нее? – выпалила Алекс.

– Нет. Конечно, нет.

– Не душил и не избил до смерти?

Меня пробрала нервозная дрожь. Я повел плечами и, раздраженный собственными эмоциями, огрызнулся:

– Я же сказал, что не убивал ее фактически.

– И не нанимал другого, чтобы…

– Черт, мне придется рассказать целиком, чтобы ты прекратила фантазировать.

– Придется, – подтвердила Алексия.