За каменной стеной

Алексия смогла. Зря я надеялся на откровенность в ответ на собственную исповедь. Алекс выглядела очень виноватой, но молчала всю дорогу до Латвии. Она сгрызла все губы и постоянно сжимала руль до белых костяшек, но не проронила ни слова.

Мы приехали в отель почти ночью. Оба уставшие от дороги и переживаний. Я с трудом понимал английскую речь портье. Алекс это заметила.

– Костя, остался только номер с одной кроватью, – проговорила Алекс по-русски, видя, что я вообще не улавливаю.

– О, серьезно? Так бывает?

– Нечасто, но бывает, – тоже перешел на русский портье.

Родная речь сигналила, что мы уже совсем близко к дому.

– Поедем в другой? – спросил я, слыша свой голос словно со стороны.

– Ты сейчас вырубишься прямо тут, стоя, – верно диагностировала Алексия мое состояние.

Дело было не в физической усталости. Меня ужасно выматывали воспоминания. Я конкретно уставал копаться в своих шкафах со скелетами. Алекс была права. Мне нужно поспать, перезагрузиться. Срочно.

– Вырублюсь, – подтвердил я ее опасения.

– Заселяйте, – распорядилась моя подопечная, передавая паспорта.

Через пять минут мы вошли в номер. У меня хватило сил раздеться и быстро ополоснуться. После душа стало чуть легче. Я словно смыл с себя боль, вину и даже усталость. Кровать оказалась огромная. Я занял крайнее левое положение. Алекс стояла у шкафа. Она достала второе одеяло и бросила с другой стороны траходрома.

Не особенно стесняясь, Алексия повернулась ко мне спиной и сняла майку через голову, бросила ее на кресло, завела руки назад, чтобы расстегнуть лифчик.

Я очень хотел досмотреть стриптиз. Сон как рукой сняло. Алекс, как всегда, обломала.

Она сняла джинсы и ушла в ванную. Вернулась оттуда уже в своей порнографической пижамке, легла справа и накрылась одеялом до подбородка.

– Ты ведь не изнасилуешь меня среди ночи, правда? – поинтересовалась она с неизменной издевочкой.

– Не знаю, – честно ответил я. – А ты будешь сопротивляться?

– Не знаю, – повторила Алекс эхом.

Мы замолчали. Пять минут назад я чуть не вырубился у стойки. Добраться до постели, чтобы передумать спать – это гениально. Хоть овец считай.

– Я технолог, – неожиданно прервала тишину Алексия. – Мне нравится работать с разными материалами, просчитывать прочности, согласовывать внешний вид с архитекторами. Это интересно.

– Серьезно? – решил я пошутить. – А звучит, как тоска смертная.

Алексия усмехнулась и неожиданно согласилась.

– Знаю, как звучит. Но мне нравится.

– Я думал, тебе нравится искусство.

– Это тоже своего рода работа с технологиями.

Она снова замолчала. Я не спешил задавать вопросы, боясь спугнуть. Алексии было непросто. Возможно, даже сложнее, чем мне.

– Моя подруга, – продолжила она через долгую паузу, – организовала компанию по разработке ландшафтных исследований. Сейчас это самый писк в Долине. Она почти создала программу, которая могла по координатам выдать всю информацию о рельефе местности и просчитывала лучшие материалы для застройки.

– Почти? – я зацепился за самое главное слово.

– Почти, – подтвердила Алекс. – Я разработала для нее каталог самых популярных технологий, но он ничего бы не стоил без мощной исследовательской базы почв. Она говорила, что заключила договор чуть ли не с Илоном. Что-то связанное со спутниками. Какой-то сюр. Я не шарю в физике и поэтому не совалась в эту часть работы. Но потом оказалось, что один из инвесторов предоставил данные.

– Ворованные, что ли?

– Оказалось, что да. Я так думаю. Она врала мне, подсовывала какие-то документы с нарисованными печатями. Я верила, не рассматривала ничего, пока не началось расследование.

– Полиция?

– Сначала журналист. Думаю, уже и полиция подключилась. Я уволилась еще до скандала, но в суде меня точно попросят свидетельствовать. Не исключено, что переведут и в обвиняемые. Моей доли в этой компании нет, но как разработчик я обязана была знать о данных без адреса.

– Зачем ты крышу разрисовала? – спросил я.

– Чтобы они прекратили притворяться.

– В каком смысле?

– Притворяйся, пока не получится* – теория самоисполняющегося пророчества. Даже если не уверен – продолжай с уверенностью. Эдисон так лампочку изобрел.

– Ммм, – протянул я, мгновенно почувствовав себя очень тупым.

Честно признался:

– Не очень врубаюсь. Сложно.

– Сложно, – согласилась Алексия. – Мани врубалась, наверное, чуть больше твоего. Но ее идея понравилась десятку инвесторов. Они вложили деньги и не хотели ничего, кроме триумфа. Думаю, они не позволили ей признаться. Я очень хочу, чтобы они не позволили ей.

Голос Алекс задрожал.

Я боролся с любопытством, ревностью и злостью. Нужно было промолчать, не лезть к ней с дурацкими вопросами. Но идиотизм победил, и я спросил:

– Мани – твоя подруга?

Алекс усмехнулась.

– Угу, она самая.

– Вы из-за этого расстались? – мой язык никак не мог прилипнуть к небу.

– Нет, Кость, – неожиданно легко ответила Алексия. – Мы расстались, потому что я не лесби. Это было познавательно, но достаточно скучно. Почти как физика.

Я хмыкнул.

– Смешно.

– Угу. Ты спать хотел.

– Меня бодрят разговоры.

– Тогда хватит болтать. Завтра уже граница.