За каменной стеной

Сложно спорить с такой здравомыслящей Алексией. Она развернулась спиной ко мне, давая понять, что день откровений закончен.

– Спокойной ночи, – проговорила Алексия.

– Спокойной, – пожелал и я, закрывая глаза.

Наши желания этой ночью не сбылись. Спокойствия не нашел никто.

*Притворяйся, пока не получится – Fake ittillyoumakeit (англ). Алекс написала на крыше офисе «fake» – подделка

Глава 15. Тревожная ночь

Алекс

Костя заснул сразу. Он умел вырубаться, как по команде. Я ему завидовала.  Путевые откровения о его жене потрясли меня до глубины души. Я долго осознавала сами слова и никак не могла понять ситуацию целиком. Отдельно взятая погибшая девушка совершенно не стыковалась с Костей, который сам был не очень живой, но похоронил жену, общался с её родителями, не вышел в окно из-за чувства вины.

Что-что, а вина у Кости точно была прокачана до максималок. Я читала это в каждом его слове, в интонации, в глазах. Надеюсь, он прорабатывал с терапевтом эту тему.  Да что там… уверена, что прорабатывал. Я старалась не жалеть его, но все равно сердце сжималось, саднило, и хотелось обнимать этого огромного раненого мужчину, защищать от боли и проклятых флэшбеков.

Я вспомнила похороны дедушки Германа, отца Марка и брата Алана. Он всегда занимал высокий пост, был важной персоной в дипломатических кругах. Его последний путь был похож на голливудские фильмы. Чёрные машины, чёрные зонты, чёрные костюмы мужчин и шикарные чёрные дизайнерские наряды женщин. Деда я знала мало, любила и того меньше. Он вроде пытался общаться с отцами, но с переменным успехом. Пару раз мы были в Ницце на очень скучном, шикарном, рождественском приёме. Он был очень похож на похороны.

У меня осталось ощущение, что скорбь и веселье всегда были для деда делом официальным. Я больше переживала за Марка и Алана. Отцы действительно тяжело переносили утрату. При этом вся организация и церемонии лежали на посольстве. Я не могла представить, как Костя занимался похоронами жены.

Как он смотрел в глаза её родителям? Была ли поддержка от его родных? Живы ли они вообще?

Как мало я знала о своём телохранителе. Никогда не была любопытной, даже наоборот. Постель вообще не повод для знакомства. Именно так я считала, когда лезла в кровать Кости в первый день. Но сейчас, на огромной гостиничной постели мне до зуда на кончиках пальцев хотелось знать о нем все.

Я не заметила, как он стал очень важным для меня человеком за несколько дней. Он сам знал обо мне больше, чем любой мой бывший. Он знал больше о Мани, чем моя семья. Родители вообще не спрашивали о ней. Только Клим лез с ногами в мою приватную жизнь. Его назойливость была даже приятной. А тактичные вопросы Кости вообще не вызывали раздражения и располагали к откровенности. Он не судил меня, ничего от меня не ждал, и это было так круто.

Я перевернулась на бок, лицом к Косте. Он спал на спине. Я придвинулась, замечая, как дрожат веки и ресницы. Ему опять снились сны. Я сразу взяла его за руку, стала гладить ладонь, пальцы.

– Тише, тише, – прошептала я и поднесла его руку к губам, поцеловала.

Как мне хотелось забрать всю его боль и тревогу.

– Настя, не уходи, – проговорил Костя быстро. – Ночь ведь. Опасно.

Его губы сделались в тонкую линию. Костя запрокинул голову и сжал мою руку сильно. Стало почти больно, но я не вырвалась.  Он ослабил хватку, но тут же сжал мои пальцы снова.

– Я не смог ее остановить. Не смог. Она ушла. Просто ушла. Позвольте ей уйти, командир.

Костя говорил уже о ком-то другом. Его ладонь стала влажной. Он закричал, вырвал руку и вскочил с кровати.

Я села и дотянулась до лампы, включила свет.

– Костя, – прошептала я, умирая от страха. – Это сон. Ты спал, малыш.

" Проснись, проснись, проснись", – молилась я, пока он смотрел на меня стеклянными глазами.

Он рванул ко мне так быстро, что я не успела и глазом моргнуть. Костя сжал мои плечи, стиснул сильно и больно. Я всхлипнула.

– Тихо, – приказал он. – Просто сиди тут тихо. Я вернусь и помогу выбраться, как только…

Он замер, не договорив. Пальцы давили ещё сильнее, но я терпела.

– Костя, – всхлипнула я. – Это я. Просыпайся, пожалуйста. Отпусти меня. Больно.

– Нет, я никуда тебя не пущу. Ночь, опасно. Останься дома, со мной.

– Я останусь. Останусь, – бормотала я, обнимая его лицо ладонями, гладя шершавые щеки.

– Пожалуйста, Настя. Пожалуйста. Останься.

– Останусь. Ты только проснись.

Он подался вперёд и нашёл мои губы губами. Я прикрыла глаза, из которых потекли слезы. Оттолкнуть не было сил. Если он хочет жену, я дам ему хотя бы эту фантомную близость.

Но видит бог, как мне хотелось, чтобы он спал со мной, а не в своих кошмарах.

Испытывая очень странные чувства, я ответила на его поцелуй.