За каждую пядь земли...

Новыми тактическими приемами борьбы с вражескими танками обогатились и наши артиллеристы. Еще 10–15 дней назад корпусные и дивизионные полки вели по немецким танкам в основном подвижной заградогонь и стреляли прямой наводкой из отдельных орудий. Теперь, когда не было надобности в частой смене огневых позиций, артиллерийские дивизионы и полки все чаще применяли дальнее огневое нападение по танковым колоннам врага при их подходе к району предстоящих действий или в момент занятия выжидательных позиций (10–15 километров). По местам скопления фашистских бронетанковых частей и подразделений в районе исходных позиций для наступления (три — пять километров) артиллеристы корпуса наносили мощные огневые удары методом сосредоточения огня из орудий и минометов разных калибров, начиная с 76-миллиметровых дивизионных пушек и кончая 152-миллиметровыми гаубицами-пушками.

Быстро росло огневое мастерство командиров артиллерийских частей и подразделений, номеров орудийных расчетов. Повысилась точность и меткость огня, особенно при стрельбе по танкам и бронемашинам с открытой позиции. А это резко повысило эффективность борьбы с немецкими танками и бронетранспортерами, что в тот период имело первостепенное значение. Танковые и мотострелковые подразделения воевали в значительно сокращенном составе, однако их сопротивление массированным танковым атакам стало более надежным.

Убедительным подтверждением сказанному являются [219] результаты кровопролитных боев за Гульск и Бронники в последней декаде июля на участке 40-й танковой дивизии полковника М. В. Широбокова. Свыше тысячи вражеских солдат и офицеров были истреблены танкистами и мотострелками соединения, подбито и сожжено более тридцати танков, уничтожено шесть минометных и десять артиллерийских батарей. Благодаря высокой эффективности огня нашей артиллерии подразделения танковых и пехотных частей фашистов к моменту атаки нашего переднего края оказывались значительно ослабленными, вследствие чего могли добиться успеха лишь при наличии значительного превосходства в силах.

* * *

Первыми, как и прежде, шли в бой коммунисты и комсомольцы. В стрелковых подразделениях особенно выделялись храбростью красноармейцы-политбойцы. О них хочется сказать подробнее.

Решение ЦК ВКП(б) о призыве значительного числа коммунистов в качестве красноармейцев-политбойцов для укрепления частей действующей армии было принято 27 июня 1941 года. В нем несомненно был учтен опыт гражданской войны, когда политбойцы — я хорошо помню это по службе в частях особого назначения — оказали решающее партийное влияние на красноармейские массы, на боеспособность подразделений и частей молодой, еще не окрепшей Красной Армии. Особой привилегией политбойцов было первыми идти в бой, вести за собой в атаку красноармейцев, первыми вступать в штыковую схватку с белогвардейцами, кулаками и бандитами всех мастей...

Такими же высокими идейно-политическими качествами отличались и политбойцы сорок первого года. Будучи рядовыми солдатами, не имея никаких преимуществ перед товарищами, они проявляли поистине беззаветную храбрость и преданность делу ленинской партии, увлекали за собой в атаку целые подразделения, зажигали сердца однополчан своим бесстрашием, презрением к смерти, ненавистью к фашистским поработителям. В минуты, свободные от боя, политбойцы вели широкую агитационно-массовую работу, помогали командирам и политработникам укреплять воинскую дисциплину в подразделениях, политико-моральное состояние личного состава. И словом, и личным примером мобилизовали они воинов на успешное выполнение боевых задач. [220]

В частях нашего корпуса красноармейцы-политбойцы появились не сразу. Около 15 человек прибыли в середине июля. В большинстве своем это были рабочие из числа партийного актива киевских промышленных предприятий, но среди них находились несколько преподавателей общественных дисциплин в столичных вузах. Политбойцы дали знать о себе буквально на следующий же день.

Запомнился эпизод, главным героем которого оказался политбоец Николай Волков. Фамилию и имя я запомнил хорошо, а вот профессию его запамятовал. Судя по внешнему виду, он не был рабочим. Высокий, лет сорока — сорока пяти, с отличной выправкой и открытым волевым лицом, Волков скорее походил на кадрового военного. Не исключено, что он и был когда-то военным, сражался на фронтах гражданской войны. Во всяком случае, винтовкой, пулеметом и гранатой владел мастерски.

Рота 43-го мотострелкового полка, в которой служил Волков, наступала на Бронники с севера. Гитлеровцы встретили ее убийственным огнем из всех огневых средств. Цепи советских мотострелков залегли. Люди боялись поднять голову. Рота оказалась под угрозой истребления, особенно от минометного огня. Нужно было поднять бойцов, рывком вывести из опасной зоны, атаковать врага в штыки — до него было рукой подать. А командир роты тяжело ранен, взводный убит.