За каждую пядь земли...

— А нисколько, товарищ полковой комиссар! — живо откликнулся Емельянов. — Капитан Архипов на точно такой же вопрос ответил: у танкистов, что и у пехотинцев, один закон поведения в бою. Закон этот гласит: смелого пуля боится… Чем смелей воин, тем сильней удар.

— Плюс взаимодействие с артиллерией! — многозначительно заметил генерал Фекленко.

…Совещание командиров было непродолжительным — обстановка не располагала к пространным разговорам. Комкор объявил свое решение на оборонительный бой на новом рубеже. Учитывая тяжелое положение, сложившееся в полосе 40-й танковой дивизии, он приказал начальнику штаба переподчинить артиллерийский полк 43-й танковой дивизии полковнику Широбокову для огневой поддержки действий 40-го мотострелкового полка, который вел в это время неравный бой с немецкими танками под Гощей.

Цибин и Широбоков уехали. Начальник штаба корпуса со своими помощниками остался готовить боевое распоряжение соединениям, а мы с Емельяновым пошли к себе, чтобы вместе с политработниками отдела пропаганды продумать мероприятия, связанные с партийно-политическим обеспечением предстоящих боевых действий.

Задача перед нами стояла не из легких. Связь с соединениями и частями была весьма неустойчивой. Сплошной линии фронта не существовало. В любую минуту и в любом месте связисты могли столкнуться и сталкивались с прорвавшимися немецкими подразделениями или натыкались на засаду диверсионных групп.

Наиболее надежней являлась радиосвязь. Мы, конечно, пользовались и ею, но лишь в крайних случаях, так как количество радиостанций было в то время ограниченным.

Плохо обстояло у нас дело с печатью. Дивизионные красноармейские газеты-многотиражки после начала боевых действий не выходили — наши соединения не успели получить при формировании типографии. Доставку же армейских газет и листовок, также как и почты, наладить еще не удалось, хотя отделы политической пропаганды корпуса и дивизий прилагали к тому большие усилия.

Чтобы влиять на настроение людей и положение дел в войсках, политработники отделов пропаганды должны были тесно общаться с красноармейцами и командирами, беседовать с ними прямо на поле боя. В этом важном деле мы постоянно опирались на наш актив, на пропагандистов и агитаторов из числа командиров и политбойцов, на партийные и комсомольские организации. Девять дней шла война, а нам не удалось провести ни одного партийного собрания, ни одного митинга личного состава в масштабе части. Необходимость же в проведении таких мероприятий была огромная. В этом мы убедились уже на следующий день, когда наконец удалось собрать коммунистов 86-го танкового полка на первое в корпусе партийное собрание, о котором расскажу подробнее несколько ниже.

А пока что, посоветовавшись, мы решили разделиться на две группы и, не теряя времени, разъехаться по частям. Вместе со старшим политруком М. Утюжниковьш и моим помощником по комсомолу политруком Н. Мирошниченко в 43-ю танковую отправлялся полковой комиссар Емельянов. Я с другой группой, в которую вошли инструкторы по пропаганде батальонный комиссар Н. Васильев и старший политрук С. Новожилов, выехал в 40-ю дивизию.

Нам предстояло вместе с командирами из штаба корпуса и политработниками отдела пропаганды дивизий довести до командного и политического состава частей приказ генерала Фекленко. Он требовал воспитывать у бойцов и командиров стойкость в бою и приучать их к мысли о необходимости тесного взаимодействия танкистов с артиллеристами и мотопехотой при выполнении даже небольших тактических задач. Славные боевые дела подразделений капитанов Архипова, Старкова, Богачева и других являли яркий пример того, как благодаря тесному взаимодействию различных родов войск можно успешно громить врага. И эти факты мы, естественно, взяли на вооружение.

Надо было также растолковать командному составу частей указание комкора о правильном использовании огневой мощи КВ и Т-34 в сочетании с огнем и маневром боевых машин устаревших конструкций.

Договорились мы также о том, чтобы использовать любую возможность для проведения политинформаций, коротких партийных и комсомольских собраний, бесед с танкистами.

Собраться в штабе корпуса я приказал в 23.00.

Генерал Фекленко одобрил наш план и на прощание сказал мне:

— Полагаю, Иван Семенович, нам пора серьезно подумать о печати. Знаю, нет ни одной типографии. Надо попробовать заручиться помощью армии. Сегодня ночью, когда вернутся твои орлы из частей, пусть подготовят очередной номер газеты для каждой дивизии или, на худой конец, печатный боевой листок, написанный на основе свежих, лучше даже сегодняшних, боевых примеров. Материал отвезти в типографию армейской газеты, отпечатать и оперативно распространить. Поговорю сегодня с членом Военного совета. Народ изголодался по печатному слову.

— Я, Николай Владимирович, уже несколько дней вынашиваю эту мысль. Дал соответствующее задание Васильеву и Мирошниченко. Ваша помощь с армейской типографией будет очень кстати.