За Хребтом

Помощник кивнул и помчался по коридору к пульту управления. Дело было сделано. То, ради чего Берий Маркович всю жизнь верно служил своему Отечеству, едва не сорвалось из-за кучки революционеров, которых проглядел Надзор. Теперь не стало бесполезного Надзора, практически захвачен и Комитет. Стабильная, полная военной мощи Демиругия, готовая отразить любую атаку Республики Кант, покрылась трещинами изнутри и рухнула. Пройдет несколько дней, и последние верные старому режиму патриоты будут жестоко уничтожены. А затем над зданием правительства поднимут новый флаг – черный, с желтым крестом. Солдаты будут горланить немного другие песни, а новоиспеченная контрразведка начнет вылавливать недовольных. И все повторится вновь. С одной лишь разницей – теперь, благодаря главе Комитета внутренней безопасности, Республика Кант навсегда отрезана от Демиругии.

* * *

Полковник плотно закрыл дверь в небольшой кабинет начальника охраны. Хозяин этого места погиб при прорыве революционеров, так что никто не заявится сюда в ближайшее время. Служащие Комитета проводили большую часть своей жизни на службе, поэтому кабинеты становились им вторым домом. Особенно для начальства. А жить в окружении казенных вещей хотелось очень немногим. Поэтому рабочее место постепенно обрастало домашними мелочами и незамысловатым декором. Пол прикрывал неброский ковер, вместо неудобных складных деревянных стульев появлялись раздобытые неизвестным путем кресла с вельветовой обивкой, а блестящие стены украшались массивным хронометром с резным циферблатом. Тяжелые ящики для документов и досье на каждого служащего были покрыты толстым слоем пыли. «Отлынивает, паразит», – подумал полковник и тут же осекся.

Он сел в самое большое кресло, стоявшее в углу кабинета. Справа от него стоял небольшой столик со стеклянной пепельницей и бензиновой зажигалкой. Пепла не было, бывший хозяин этого места никогда не курил, это был подарок от сослуживцев. Полковник взял в руки зажигалку, чтобы рассмотреть надпись на ней. «Долгих лет». Иронично. Жестоко. Несправедливо. Берий Маркович отстегнул от пояса кобуру и вытащил из нее пистолет. Небольшой кусок металла, словно выточенный специально под ладонь, прошел со своим владельцем через многое. Много лет назад его выдали молодому военному как табельное оружие.

Для настоящего солдата этот день значит очень многое. Присяга. Ровный строй. Холод октябрьских ветров. Огонь молодости в груди и пламя верности в глазах. За спиной крылья от осознания причастности к общему делу Победы. В этот день все клянутся Отечеству оберегать его ценой своей жизни. Молодой Берий клялся в этом себе, клеймя сердце преданностью своей стране. А, как известно, клеймо, поставленное самому себе, несут до последнего вздоха.

С тех пор произошло порядочное количество событий, но короткий пистолет в поношенной кожаной кобуре оставался неизменным. Полковник отложил его к пепельнице и запустил руку в нагрудный карман. Оттуда он извлек фотографию. С нее смотрели зеленые глаза в обрамлении еле заметных морщин его жены и огненные искорки дочери.

– Простите, но это ради вас. Иначе из-за меня вас причислят к пособникам старой власти. А свой долг я исполнил, – с этими словами он чиркнул зажигалкой, поднес пламя к снимку и бросил его догорать в пепельницу.

Затем он молча взял пистолет, снял его с предохранителя и передернул затвор. Приставил холодный ствол к подбородку. Еще раз обвел взглядом небольшой кабинет, резко выдохнул и вдавил спусковой крючок.

Хлопок. Боль. Вспышка адской боли. Стиснутые зубы. Кровь. Много крови, заливающей глаза.

Полковник, теряя сознание, с размаху впечатал пистолет в стол. Разжал пальцы. И лишь после этого позволил себе умереть.

* * *

Слова о том, что перед Хребтом постоянно ведутся ожесточенные схватки с кантийцами, в которых ежедневно гибнут доблестные защитники Демиругии, казались все менее правдоподобными. Пропаганда с самого детства сопровождала каждого гражданина плакатами о небывалых подвигах солдат на фронте вдоль всей горной цепи. Однако глазам троих путников открылась совершенно иная картина. Густые заросли травы и кустарников пробивались через почерневшие остовы сгоревшей военной техники. Куцые деревца цеплялись корнями за шершавые бока неразорвавшихся бомб. Скелеты бронеавтомобилей вросли в маслянистую землю. Дырявые каски убитых не одно десятилетие назад солдат служили домом для серых грызунов. Если местность около демиругийской границы напоминала еще не остывшее поле боя, то здесь ту самую Победу одержала природа.