За Хребтом

– Я уверен лишь в том, что все, чему учат с детства в Демиругии, – ложь. А верю я или нет… Скоро и так все узнаем.

* * *

Лем окончательно проснулся. Он открыл глаза и принялся поочередно сжимать кулаки, возвращая чувствительность онемевшим пальцам. Пока он спал, его вытащили из-под камней, теперь ноги больше не сдавливали острые валуны, а над головой было лишь чистое небо. Лем втянул носом морозный воздух и с удивлением отметил, что тот подрастерял свой колющий ноздри холод. Тело было налито ватной усталостью, но резкой боли не было. «Кости, похоже, целы», – облегченно прошептал Лем. Ушибы и синяки его мало заботили. Он попытался восстановить в памяти картину того, что произошло до его отключки. Вышло не особо хорошо, лишь каша из всполохов, пронзительного свиста и ощущений ударов по телу.

– Ну вот, цел и здоров, – удовлетворенно констатировал сиплый голос.

– Юшка! – узнал Лем. – Ты не ушел?

– Решил подождать, пока ты проснешься, – ответил сгорбленный человек в серых лохмотьях, следя за тем, как подпольщик поднимается на ноги.

– Спасибо… наверное.

– Наверное, – передразнил его Юшка. – Если б не я… Эх ты. Ладно, я пойду вперед, еще встретимся.

С этими словами он неуклюже развернулся и поскакал на четвереньках, перепрыгивая через завалы камней. Один прыжок, и он вновь скрылся из виду.

– Эй! – попытался окликнуть его Лем. На секунду показалось, что он вновь вернулся, но это лишь Палий вышел из-за завала, за которым скрылся таинственный провожатый.

– А, Лемор! – радостно крикнул археолог. – Наконец-то вы проснулись. Идите же сюда!

– А вы не видели… – начал было Лем, подойдя к Палию вплотную, но осекся.

– Кого, Хасара? – он воспринял эту реплику по-своему. – Спит неподалеку. И, спешу заметить, до неприличия громко храпит.

Седой преподаватель ощупал подпольщика и осмотрел его с ног до головы.

– Как вы? Ничего не сломали, как вижу? – голос его был полон неподдельного участия.

– Да, все в порядке, но я вообще-то не про Хасара хотел спросить.

– Ах, Сурнай, – мгновенно помрачнел Палий, – очевидно, не уцелел под обстрелом. Рискну предположить, что, в отличие от нас, он и не пытался скрыться. Я знал одного такого человека, верного партии до мозга костей. Он провинился в какой-то мелочи и понес наказание в виде общественных работ. Так я до того не видел человека, который искренне верил, что наказали его недостаточно. Он даже попробовал упросить ужесточить меры, но ему, конечно, отказали. Думаю, Сурнай принял свою смерть с полной покорностью.

Стало понятно, что никого, кроме членов их маленькой группы, Палий не видел. Никакого незнакомца, передвигающегося на четвереньках.

– Тогда нам стоит идти, – взгляд Лема затуманился, голос собеседника начал доноситься из-за незримой пелены. Сначала он просто начал приглушаться, затем до слуха подпольщика стали доноситься лишь скупые обрывки фраз. А затем и они превратились в неразличимое бормотание. Тихое, далекое и совершенно неважное.

«Если они не хотят замечать его, то с чего мне замечать их? Всю дорогу сотрясали воздух разговорами о недалекости всех и каждого, а сами оказались слепыми, как новорожденные котята. Выходит, все, что Палий сказал тогда на болотах, чушь», – понимание этого простого факта настолько взбодрило Лема, что он даже улыбнулся. – «Значит, дело Конторы живет. Значит, близок день, когда исчезнет Демиругия партийная и родится Демиругия свободная, скинув с себя братоубийц Надзора. И Азимка давно обхитрила нерасторопные спецслужбы и увильнула у них из-под носа. А все это запугивание – глупый, неправдоподобный шантаж! Бутафория! Неправда!»

* * *

Из омута мыслей Лемора вырвала рука, развернувшая его к себе. Она принадлежала Хасару. Он что-то пробубнил, вглядываясь в лицо Лему заспанными глазами. Но подпольщику было все равно, что он там ворчит. Он опустил глаза на землю и увидел автомат Сурная. Не произнеся ни слова, он поднял оружие, перекинул его через плечо, развернулся и пошел в направлении, в котором скрылся Юшка.

* * *