За колымским перевалом

Важно было, чтобы результаты разведки первой россыпи, обнаруженной на глубине погребенного русла древней реки, были в понедельник доставлены на прииск, где их с нетерпением ждал Жарченко. Пеньковский и Таня понимали, какое значение имело это золото для будущего района, о нем непременно должна была узнать геологическая конференция в Усть-Омчуге, К концу воскресного дня стало ясно, что все пробы они не успеют промыть. Разъяренный геолог метался вокруг костра.

— Где же замена Гусанову? Что они там думают? Неделю ждем промывальщика.

Таня сидела на корточках у костра, подставляя теплу то одну, то другую щеку, смотрела на пену, вскипавшую на полене и стекающую в угли. Перевернула толстое бревно, обгоревшее с одной стороны. Все так же, не мигая, продолжала смотреть на крохотный язычок пламени, жадно лижущий просушенную кору лиственницы. Кора отделялась от дерева, скручивалась, изгибалась, и наконец радостно вспыхивала ярким горячим огнем.

— Стланика бы подбросить, — тихо проговорила она.

Пеньковский оглянулся.

— Что ты говоришь?

— Говорю, Вадим Донатович, что завтра утром я на лыжах двину на прииск. Захвачу и то золото, что промыли на зимнем приборчике, на траншейной разведке. Пришлю промывальщика.

— С ума сошла! Двадцать километров!

— Я пойду через сопку.

Пеньковский понимал, что это было самое разумное предложение. Но отпустить девушку одну, да еще с золотом!

Таня молча собиралась в дорогу.

— Ты хоть карабин захвати! — суетливо бегал вокруг нее Пеньковский.

— Тогда придется и вам собираться в путь-дорогу. Будете на горбу нести меня с золотом и карабином.

— И все-таки…

— Ну что вы усложняете, Вадим Донатович! Во-первых, тут близко: спустилась с сопки по ключу — и вот он, участок. А там махну прямиком на прииск. И потом, никто же не знает о наших работах здесь кроме Жарченко, так что неожиданных встреч по дороге не предвидится.

В понедельник Таня ушла, как только стало светать. Пеньковский остался один. Таня и раньше уходила без провожатого, это было у геологов обычным делом, но сегодня он почему-то не мот найти себе места. Еще не осознанная тревога неожиданно захватила старого, геолога. Волнение усиливалось. Колючее предчувствие беды завладело Пеньковским окончательно, когда он отправился за дровами и натолкнулся на лыжные следы, тянущиеся по самому краю террасы. «Охотник, — мелькнуло в голове геолога. — Куропаток гонял». Однако беспокойство уже полностью овладело им. «Ни одного выстрела не слышал, И где тут вообще можно охотиться? На террасе нет следов куропаток».

Пеньковский, уже не раздумывая, бросился по тропинке к балку. Схватил карабин, достал из-под топчана короткие охотничьи лыжи. «Как же я с покалеченной ногой?» Он с ненавистью стал разминать распухшую после недавнего вывиха ногу. Внизу, под террасой, послышался отдаленный шум мотора, он быстро нарастал. Пеньковский выскочил из домика. Раздался длинный гудок, на подъеме к балку показался грузовик. Из кабины выскочил Жарченко и промывальщик. Второй промывальщик вылез из кузова.

— Ну, что у вас тут! Вы куда собрались? — удивился директор.

Геолог, торопясь и путаясь в словах, рассказал, что произошло.

— Давайте карабин и лыжи. Я сам пойду. Забирайте рабочих и продолжайте промывку.

…Таня отдышалась. Ей стало жарко. Надсадно ныли пальцы ног, прихваченные морозом, остро покалывало обмороженные щеки. Но все это вдруг отодвинулось куда-то. Она была одна на вершине высоченной сопки. И странно — она не ощущала одиночества, потерянности в этом светлом безмолвии, раскинувшемся у ее ног. Она еще раз взглянула вниз, и где-то глубоко в груди щекотно заныло предвкушение стремительного спуска по плотной снежной глади. Таня поправила поудобнее лямки мешочка за плечами, чуть присела, подвигала лыжами, проверяя, не налип ли снег, и оттолкнулась палками. Спустившись к подножию сопки, едва успела разглядеть сквозь слезную пелену, застилавшую глаза, крутой обрез террасы, за которым виднелся кустарник. Хотела свернуть, но скорость движения была слишком велика, и Таня, на секунду повиснув в воздухе, кувыркнулась в сугроб. Одна лыжа слетела еще в полете, вторая крепко держала ногу в снегу. Таня поняла, что так ей не выбраться, стала осторожно стаскивать лямку мешочка с левого плеча.

— Разрешите помочь, мадам, — услышала она мужской голос и Замерла от неожиданности — Что бы вы делали без нас, Татьяна Ивановна, в снежной могиле?

Таня не верила своим ушам. Люди? Здесь? Голос показался знакомым. Сильные руки легко подхватили ее и вытащили из сугроба. Отряхнув варежкой снег, налипший на лицо, она увидела Гончаренко. За спиной его стоял ее однокурсник, приехавший на Теньку вместе с ней, Виктор Обойшев.

Вы как здесь оказались? Виктор, что вы тут делаете?

— На участок, что ли, спешишь? — спросил Гончаренко, разгребая снег под ее ногами. — Нам по пути. Мы проводим тебя. Ага! Вот он где! — Гончаренко наклонился и вытащил из-под снега мешочек. — Тем более с таким грузом. Не зря говорят: «Мала золотина, да тяжела!» — Он подкинул мешочек, поймал его и громко хохоча, толкнул Обойшева в плечо. — Помоги ей надеть лыжи.